Вороний Ловчий споткнулся об огромный валун, упал и ударился о землю головой. Боль снова пронзила руку, из глаз полетели искры. Он лежал на земле. Белая Шкура всей своей непомерной тяжестью давила на поврежденный локтевой сустав. Он часто и шумно дышал. И вдобавок ко всему мучительно болела ушибленная голова.
— Надо идти, — шептал он себе. — Сила в Шкуре. Сила — со мной. Надо идти дальше.
Опираясь о валун здоровой рукой, он приподнялся, взвалил Шкуру на валун, встал на ноги и, поднатужившись, снова водрузил Шкуру себе на плечи. Он зашагал дальше. Ноги его дрожали. Шаг за шагом он шел вперед, а призраки трещали и скрежетали наверху, в ледяной тьме. Мелкие камешки перекатывались у него под ногами, холод проникал сквозь прорехи его одежды и мокасин, обжигая даже его ко всему привыкшую кожу.
Шаг за шагом шел он, по мелкой гальке под ногами определяя дорогу, низко склоняясь, чтобы снова не ушибить голову о свисающие сверху ледяные наросты. А вокруг тянулась запретная тьма.
Он прижимался щекой к Шкуре, впитывая Силу, которую та несет, ощущая всем телом, как она наполняет его. Он изрезал весь свой дорожный мешок, кусок за куском разжевывая его кожу.
Только вера в свое будущее, в Силу, которая станет его достоянием, когда Народ увидит Белую Шкуру, поддерживала его. Они ждали его — и Шкуру — там, впереди. По ту сторону Тьмы.
Горы тускло светились в рассветных лучах, звезды мерцали на южном горизонте. Там вставал Великий Ледник — огромная белая стена, призрачно светящаяся в их неярком свете. Ветряная Женщина сдула снег с горных вершин, и они торчали, как пальцы исполина. Сторожа сидели у маленького костра, закутавшись в плащи, и не сводили глаз с ледяной махины.
Поющий Волк стоял поодаль, опершись ногой на один из валунов, свалившихся со склона лежащей перед ним горы. Он не ложился почти всю ночь, думая, беспокоясь, — хотя все это его, в общем, не касалось. И все же он вздрагивал, когда его взгляд падал на чум Ледяного Огня, стоящий в середине лагеря. На шкурах, покрывавших его свод, блестел иней. На прошлой неделе Пляшущая Лиса каждый вечер делила с Почтеннейшим Старейшиной вечернюю трапезу и возвращалась иногда только перед рассветом. Ее воины, особенно те, что прежде воевали в отрядах Вороньего Ловчего, ходили ощерившись, смотрели на Других волками, подозревая измену или ловушку.
Поющий Волк подавил утомленный вздох и задумчиво смахнул снег с ближайшего камня, шепча про себя:
«Нет, она не может предать Народ».
От него не ускользнули нежные взгляды, которыми стали обмениваться Ледяной Огонь и Пляшущая Лиса, то, как они касались друг друга, — и он понимал, что их связывает. Старик напоминает ей Волчьего Сновидца. Как может Пляшущая Лиса не тосковать по этому человеку? Ведь она так любила его…
А может, если Ледяной Огонь и Пляшущая Лиса разделят ложе, это и свяжет между собой их народы? Да, может быть, и так… Он взял горсть снега и, слепив из него шарик, с неожиданным озорством запустил его в ту сторону, где забрезжил рассвет.
— Это безумие! — закричал снизу, из долины, Орлиный Клич.
Поющий Волк обернулся и увидел, что юноша грозит кулаком лагерю Других. В янтарно-розовом свете костра видно было, что лицо Орлиного Клича искажено гневом.
— Мы завтра возьмем этих Других с собой через ледовый ход? Я не могу в это поверить!
— Я тоже, — согласился Воронья Нога. Совсем юноша — лицо гладкое, как у мальчишки… — Мы поведем людей, которые насиловали наших женщин и убивали наших братьев, в самое сердце Народа? Это же сумасшествие!
Поющий Волк потер лоб и устало двинулся к их костру. Когда он неожиданно выступил из темноты, они сразу умолкли.
— Не забывайте, что вы поклялись хранить мир. Воронья Нога хищно, по-кошачьи повернулся к нему:
— Ты всегда был малодушным, Поющий Волк. Я помню, как ты ушел из отряда Вороньего Ловчего. Значит, клятва не так уж много значит, а?
Дыхание Поющего Волка облаком стояло у его рта.
— То, что делал Вороний Ловчий, было во зло Народу. Волчий Сновидец ведет нас верной дорогой.
— Верной дорогой? — вспыхнул Воронья Нога. — Значит, теперь это верная дорога — прижимать к груди тварь, которая убила мою сестру?
Поющий Волк опустил глаза:
— Я знаю, что это тяжело, но мы должны…
— Я видел, как он сидел в чуме этого Ледяного Огня! — закричал Воронья Нога, и эхо разнесло его голос по равнине.
— Что важнее — твоя покойная сестра или спасение Народа?
Воронья Нога шагнул вперед и, чуть не столкнувшись с Поющим Волком носом, поглядел ему в глаза:
— Как это может спасти Народ, если мы приведем этих тварей к нашим женам и детям?
— Я верю Сновидцу.
— Ты веришь! — Воронья Нога хмыкнул и с отвращением сплюнул.
Поющий Волк напряг всю свою волю, чтобы заглушить гнев, вспыхнувший в его сердце.
— Я подожду, — произнес он, тщательно выбирая слова. — Я думаю, мальчик мой, что есть люди, разбирающиеся в этом больше нас с тобой. Что это дело Сновидцев и старейшин.
Воронья Нога вздрогнул, будто его ужалили. — А я думаю, что нам стоит перебить всех их! Поющий Волк поглядел на него. Тень юноши резко мерцала на льду.
— Вороний Ловчий — уж он знал бы, что делать, — поддержал товарища Орлиный Клич. — Уж он не пошел бы на сделку с этим дерьмом!
«Как я изменился, — подумал Поющий Волк. — Ведь еще недавно я так же, как эти юнцы, жаждал крови Других. Нет, я не должен давать воли гневу. Эта детская ссора может разрушить все надежды Народа. Но неужто эта вечная суета — это и значит быть вождем? — Поющий Волк поглядел на разгневанных юношей. — Ловко поступил Издающий Клич: ушел себе со Сновидцем, а мы тут отдувайся».
Не повышая голоса, он произнес:
— Вы клялись Духами Долгой Тьмы ждать и искать любую возможность, чтобы сохранить мир. На ваше слово можно рассчитывать?
Орлиный Клич взглянул на него. Пламя костра, отраженное белым снегом, отсветом ложилось на его искаженное гневом лицо.
— Ладно, робкий человек, я подожду. Но уж когда мы будем там — в лагере Народа, — я скажу свое слово!
За валуном раздались чьи-то шаги по гальке, будто кто-то стоял там и подслушивал их разговор. Поющий Волк и Орлиный Клич на мгновение затихли и прислушались. Ничего больше не расслышав, Поющий Волк устало спросил:
— А остальные ваши воины?
— Они сдержат свое слово. В отличие от тебя, у нас есть честь. Так научил нас Вороний Ловчий.
— А чему еще он вас научил? — спросила Пляшущая Лиса, выходя из своего укрытия за валуном. На ней была старая парка из шкуры карибу, ее черные волосы сверкали на фоне белого мехового воротника.
Орлиный Клич вспыхнул и злобно спросил:
— Что, Ледяной Огонь уже устал от тебя? Иди в его…
— Отвечай на мой вопрос, воин! — Голос Пляшущей Лисы стал холоден, как льдинка, которую несет по воздуху дыхание Ветряной Женщины. — Ненависть — это все, чему он вас научил? Он позабыл, что мудрость и умение рассуждать тоже вещи небесполезные. Он учил вас презирать пути, по которым шли ваши предки? Он забыл, что Народ сотни Долгих Светов только одного и хотел — жить в мире, как это угодно Отцу Солнцу?
— Вороний Ловчий и есть сын Отца Солнца, — закричал Орлиный Клич. — Он был рожден, чтобы вести нас по новому пути!
— Почему же вы не пошли за ним, когда его изгнали? Орлиный Клич сжал челюсти и скрестил руки на груди.
