никому из них и в голову не пришло, что это дерево тоже сгорит и погаснет, как большой ствол. Итак, уголья медленно погасли и скрылись под слоем пепла, а наутро чунги не нашли никакого огонька, сколько ни рылись в золе. Они были удивлены и недовольны, так как не могли понять, почему огня больше нет. И долго стояли они у мертвого костра унылые, опечаленные, разочарованные: огонь умер окончательно, и им больше не придется есть печеных плодов и греться у костра.
Смелый поднял голову и поглядел на небо, но оно совсем не выказывало намерения рассердиться и бросить огонь на деревья. Оно было ясное и тихое. Белое светило уже восходило над вершинами деревьев на опушке сожженного леса, рассыпая свои золотые лучи по черно-серому пожарищу.
Чунгам больше нечего было делать на пожарище, и все они снова ушли в нетронутый лес. Шла и Бурая, прижимая к себе двух маленьких детенышей. Выпрямив косматое туловище, сжав в руке толстую ветку, шел с нею Смелый. Он был невесел и недоволен, и все прочие чунги тоже были невеселы и недовольны. Только детеныши были веселы и жизнерадостны, как всегда. Они бегали вокруг взрослых, боролись, и все непрестанно визжали и повторяли совсем новые для них звукосочетания, услышанные от старших:
— Ха-ка! Ха-ка!.. А-кха-кха! А-кха-кха!..
Чунги долго не забывали пожара в лесу и все время ждали, что небо опять бросит огонь и подожжет деревья. И действительно, однажды небо разгневалось и снова начало бросать огонь. Сначала собралось много-много туч, за которыми скрылось белое светило, а потом тучи заревели и начали метать извилистые молнии с одного конца леса до другого.
Увидев первую молнию, чунги завизжали и запрыгали, оглядываясь во все стороны: не увидят ли где-нибудь запылавший огонь. И вот небо бросило в одном месте сильный огонь, и вскоре в ветвях деревьев блеснуло и заиграло яркое пламя, а над ними взвился синеватый дым.
— Ха-кха-а! Ха-кха-а! — закричали все чунги разом и стремглав кинулись к месту вспыхнувшего пожара, ибо всякий уже представлял себе, как он и на этот раз будет есть печеных животных и печеные плоды. Среди деревьев протянулась длинная вереница бегущих, прыгающих, визжащих от радости чунгов, а для зверей в лесу это было так необычайно, что все они пустились наутек.
Но едва добежали они до места пожара, как небо вдруг плеснуло много воды и быстро погасило огонь, и чунги очутились под проливным дождем и только мигали глазами. Пламени больше не было, только легкий белый дымок вился между ветвей, указывая место пожара, но и он вскоре исчез. Поняв, что случилось, чунги тяжело, недовольно завздыхали и побежали к большим развесистым деревьям, чтобы укрыться от льющей волнами сверху воды.
Глава 7
СТРАШНЫЕ ДРУГИЕ ЧУНГИ
Постепенно чунги стали забывать о своем прошлом, о том, как бежали когда-то с севера на юг. Те из них, которые во время этого бегства родились или были маленькими, не помнили ничего. Родившимся в лесу детенышам нечего было вспоминать, а старые чунги умирали один за другим, не умея рассказать младшим о том, что пережили. И потому все чунги думали, что родились в лесу и что лес, как бы велик он ни был, принадлежит только им, а все животные, встречающиеся в нем, явились сюда тайком, как пришельцы, и живут в нем без разрешения. Они думали также, что других чунгов, кроме них, нет, и потому были очень удивлены, встретившись однажды в лесу с совсем другими чунгами.
Эти два чунга были такие огромные, что каждый был величиной с двух чунгов, и все они целиком были в длинной густой шерсти. Лица у них тоже обросли шерстью, даже ушей из-под шерсти не было видно, а волосы на голове начинались от самых бровей, совсем прямые и взъерошенные. У них почти не было лба, глазки были маленькие и подвижные, а челюсти — очень широкие. И эти два огромных чунга стояли на задних лапах, но довольно сильно наклонившись, а передние лапы у них касались земли.
Смелый и с ним другой молодой чунг, безволосый, как и он, высокий и сильный, шли впереди всех остальных чунгов и первыми заметили этих других. Два огромных чунга стояли на задних лапах и обгрызали на сладком кустарнике верхние побеги, пригибая их передними лапами. Смелый и Безволосый вздрогнули от удивления и страха — такими страшными показались им эти другие чунги. А огромные чунги мигом обернулись, увидели их и оскалились. Их крупные зубы грозно заблестели, из горла вырвался глухой сдержанный рев, а маленькие глазки сверкнули, словно спрашивая: «Что это за чунги, такие маленькие ростом?»
Действительно, эти два других чунга были страшными даже для выпрямленных, у которых были руки и которые научились убивать мо-ка и грау острыми палками и камнями. С громадным туловищем, с очень широкой грудью, очень косматые и совсем без шеи, они выглядели такими грозными и свирепыми, что Смелый и Безволосый застыли на месте.
Долгое время обе породы смотрели друг на друга, словно не веря своим глазам; не веря, что и те, и другие — чунги. Наконец один из огромных чунгов, все еще слабо ворча с какой-то непонятной угрозой, повернулся и медленно двинулся в глубь леса, опираясь на обе передние лапы точно также, как это делали все давно уже умершие старые чунги. Вслед за ним двинулся и другой; и оба даже не обернулись на Смелого и Безволосого, словно те не заслуживали больше их внимания. А Смелый и Безволосый побежали обратно, словно громадные чунги гнались за ними.
— У-а-кха! У-а-кха! — встретили они остальных чунгов, размахивая руками, вытягивая губы и испуганно тараща глаза. Этим они хотели сообщить стае, что видели что-то очень страшное и очень опасное, так что нужно собраться всем вместе. Смелый хотел выразиться определеннее: что эта страшная опасность — не мо-ка и не грау, но в горле у него стеснились новые звуки. И он опять очень страдал оттого, что другие чунги не могут понять его, как нужно.
Все же остальные чунги, поняв по его обычному предостерегающему реву, что им грозит какая-то опасность, тоже тревожно крикнули более далеким чунгам:
— Ха-кха-кха! Ха-кха-кха!
Подошли и другие ближайшие стаи. Потом вперед вышли крупные чунги-самцы и бездетные помы, а матери с младенцами и детеныши двигались вслед за ними. Все были уверены, что Смелый и Безволосый видели какое-то новое большое и сильное животное, и потому крупные самцы и бездетные помы сжимали в руках острые палки и камни и воинственно рычали. «Пусть это животное будет большим и сильным, как хо-хо, и свирепым, как грау, мы все-таки его убьем, — означало это рычание. — Убьем, потому что нас много и мы держим в руках острые камни и толстые ветки…»
Впереди всех шел Смелый, а с ним Безволосый, еще молодой, но не уступавший ему по силе и смелости. Но и они шли сейчас не так смело и уверенно, как всегда. Потому что они видели не просто какого-то зверя, а чунгов. Эти новые, непохожие чунги смущали их, и они не знали, что делать. И не потому, что боялись, а потому, что это тоже были чунги… А к этим сложным, необъяснимым чувствам прибавлялось также и любопытство, желание увидеть еще раз, рассмотреть…
Они привели стаю туда, где видели огромных чунгов, и вся стая вдруг отступила; у одного тысячелетнего дерева стояли, выпрямившись, два огромных чунга, словно ожидая их. В нескольких шагах позади них виднелись еще два таких чунга, а немного в стороне — еще один чунг и пома с детенышем на груди. Все они смотрели на выпрямленных чунгов подвижными блестящими глазами и удивленно мигали. Вероятно, эта необыкновенная встреча была неожиданностью и для них, и они тоже не знали, что делать. Выпрямленные чунги, охваченные страхом и удивлением, тоже молча глядели на них и мигали. Откуда взялись в лесу эти огромные, страшные чунги? Почему они не убежали, как убегают все звери, увидев большую стаю выпрямленных?
Остановившись друг против друга, обе стаи различных чунгов продолжали смотреть одна на другую. Их повадка была полна недоверия друг к другу, но ни те, ни другие не выказывали намерения нападать. И те, и другие догадывались о своем кровном родстве, но это родство было погребено под наслоением
