грома не было слышно. А маленькие чунги играли не со стучащими камнями, а с деревом… При этом не было видно никаких искр, а только дым, идущий едва заметной струйкой…
Все быстро собрались вокруг ствола. Смелый схватил палку и уже поднял ее, как вдруг громко фыркнул, и глаза у него расширились от неожиданности: палка посредине была такая горячая, что обожгла ему пальцы. В то же время Молодая пома и Безволосый, почти одновременно дотронувшись до того места, где терлась палка и где остались слабые следы обугливания и вился слабый дымок, оба вскрикнули от боли: от быстрого трения сухой палки по сухому стволу последний загорелся, но слабый огонь не был виден при ярком дневном свете.
Чунгам, которые помнили пожар в лесу, деревья, вспыхнувшие от упавшего с неба огня, искры при стуке камней друг о друга, поджигавшие траву и кусты, нетрудно было понять, что произошло. Но как может огонь родиться из ничего? И почему нет никакого пламени?
Безволосый испугался и снова пощупал слегка обгорелое место. Огонь погас, а теплота едва ощущалась. И, может быть, чунги и на этот раз не увидели бы огня, если бы не догадливость Смелого. Он прожил дольше, пережил больше, накопил в сознании более богатый опыт; схватив длинную палку, он положил ее на почерневший след и стал дергать вперед-назад, вперед-назад… Своей игрой маленькие чунги подсказали ему то, о чем он сам никогда бы не догадался.
— Ха-кха, ха-кха, ха-кха!.. — яростно вскрикивал он, сверкая глазами на быстро движущуюся палку. Молодая пома, догадавшись, чего добивается Смелый, перепрыгнула через ствол, схватила палку за другой конец, и оба стали бешено-быстро тереть ею о ствол. Вскоре на этом месте снова появилась струйка голубого дыма, а потом и желтовато-синие язычки пламени.
— Ха-кха, ха-кха! — Смелый и Молодая пома яростно терли палкой по стволу и от сильного возбуждения не чувствовали усталости, а желтовато-синие языки пламени становились все больше. Огонь пробил тонкую древесину ствола и поджег его хрупкую, сухую, как порох, сердцевину. Взвился огромный столб дыма, за ним взлетели большие языки пламени, и весь ствол загорелся. Сидевшие по скалам кри-ри, испуганные странным явлением, зашумели крыльями, высоко взлетели и стали описывать круги, пронзительно пища и крича.
Загорелась и палка. Смелый и Молодая пома отбросили ее и вместе с другими чунгами, не понимая, что после сожжения ствола расселина в скале опять откроется и ветер снова завоет и застонет в пещере, начали прыгать вокруг огня, крича от дикой радости. Они сами сделали огонь из ничего! Они теперь всегда смогут делать огонь из ничего, потерев палкой о ствол… Такого чунги никогда еще не переживали, и по впечатлению, которое это событие произвело на их скудное сознание, оно не имело себе равных.
Ствол был весь охвачен пламенем. Горели и кусты у расселины в скале, и сухая трава над пещерой. Чунги подумали, что теперь все вокруг сгорит, испугались, побежали и собрались у входа в пещеру. Но так как поблизости не было других деревьев и кустов, а были только скалы, то огонь не мог перекинуться на лес и поджечь его.
Наконец ствол догорел, а через расселину стали падать в пещеру горящие головни. Они насыпались грудой и продолжали ярко пылать, освещая всю пещеру. Изумленные чунги кинулись туда и собрались вокруг пылающей груды. Темно-серый дым выходил в расселину, а пламя отбрасывало тени чунгов на стены. Эти тени принимали самый странный вид, когда пламя то вспыхивало, то гасло: они трепетали и плясали, удлинялись и укорачивались. Близнецы, первыми заметившие их, запищали от страха. Взрослые тоже увидели и кинулись было прочь. Но Молодая пома, первой догадавшись, что это только тени, какие отбрасывают все животные и деревья в лучах белого светила, успокоительно крикнула:
— У-о-кха! У-о-кха!
Чунги снова вернулись к огню и стали греться. Нет, ничего подобного они еще не испытывали, даже не видели во сне… В пещере у них горит огонь, и они греются вокруг него…
Постепенно, однако, головни стали догорать, буйное пламя все утихало и утихало. Медленно угасал этот удивительный костер, первый костер чунгов. Смелый глядел на медленное умирание огня, а в сознании у него коротким проблеском промелькнуло то, что он когда-то догадался сделать, чтобы давешний огонь жил дольше. Но этот проблеск был еще мутным, неясным. Впечатления прошлого все еще не могли связаться с восприятием настоящего, все еще оставались разорванными и отрывочными.
Он затряс головой от внутренней неудовлетворенности. Ускользающая связь вызвала в нем неприятное чувство, и оно тяготило его. Как это было? Как было? Огонь догорает, тлеет… Чунги раскапывают его ветками… Ветки вспыхивают, загораются… Огонь опять тлеет… Большое дерево… Какое оно тяжелое. Одному чунгу никак не поднять его… Все несут его и кладут на тлеющие угли… Зачем они несут и кладут его на угли? Пламя, пламя! Принесенное дерево горит… Огонь умирает… И это дерево догорает…
Дикий вопль испугал чунгов. Смелый вылетел из пещеры, словно увидел двух и еще двух грау… И не успели чунги опомниться, как он снова влетел в пещеру, крича что-то так возбужденно, что чунги испугались еще больше.
Смелый влетел с большой веткой в руке, положил ее на огонь, и толстая ветка загорелась. Он снова выскочил из пещеры, вернулся с другой веткой, швырнул ее в огонь и, обернувшись к изумленным чунгам, заорал во все горло:
— У-о-кха-кха-а! У-о-кха-кха-а! — И дрожащими пальцами указывал на огонь.
— У-о-кха-а! — завопила и Молодая пома, первой догадавшись, почему Смелый сделал это, и тоже выскочила из пещеры, чтобы найти ветку.
По примеру Смелого и Молодой помы остальные чунги тоже начали таскать ветки и бросать их в огонь. Они развели в пещере большой костер, такой большой, что жар и дым заставили их отступить к выходу. Дым выходил из устья пещеры и из расселины в скале и вился высоко-высоко.
Чунги из других пещер заметили его и подошли посмотреть. Они смотрели, как пещера горит внутри, удивлялись, всхлипывали и подпрыгивали. А в пещеру даже нельзя было войти, — так там было жарко и дымно.
Почти целый день чунгам пришлось оставаться снаружи, пока огонь не утих и дым не вышел. А когда вошли, там было очень жарко. Из набросанных веток образовалась огромная груда угольев. Дым от догорающих головней теперь поднимался прямо вверх и улетал через расселину в скале.
Чунги провели ночь в тепле, около тлеющих углей, а утром раскопали золу, нашли неугасшие угли и собрали на них недогоревшие головни. Таким образом, огонь снова проснулся, и в это раннее утро над пещерой снова поднялась тонкая струйка синеватого дыма. И это произошло впервые не только в жизни чунгов, но и в истории земли.
Чунги сохраняли огонь еще много дней. Они расставались с ним и выходили из пещеры, только когда ощущали сильный голод, но и тогда думали об огне и спешили вернуться. И под еще незабытым впечатлением печеных животных и плодов, найденных в золе старого пожарища, они стали носить в пещеру кри-ри, та-ма и других мелких зверьков и печь их в огне.
Однако однажды ночью огонь погас и от него остался только черный пепел. Чунги порылись в нем и затрясли головами: огонь совсем умер. Смелый и Безволосый поднялись к расселине и печально оглядели остатки огромного ствола; больше не было ни ствола, ни длинной сухой палки, чтобы добыть ими огонь. Они не догадались получить огонь из других сухих деревьев, и синеватая струйка дыма больше не поднималась над пещерой. Остался только черный пепел, с которым маленькие чунги стали играть. Они совсем вымазались, и это им очень нравилось. Понравилось это и взрослым, и они тоже стали мазаться пеплом. Молодая пома обмазала себе и тело, и ноги и каждый раз, поглядывая на них, хихикала от удовольствия, — так красиво ей это казалось.
Глава 13
ТАК ОНИ ЗАКРЫЛИ ВСЮ РАССЕЛИНУ
