Фредди Меркьюри. Жизнь его словами

Это очень болезненный процесс, и мы ужасно щепетильны. Бывает, мы забраковываем и не включаем в альбом буквально десятки и дюжины песен, причем некоторые из них очень хорошие. Если людям не нравятся песни, которые мы исполняем в определенный момент, нам на это глубоко плевать. Мы так требовательны к тому, что делаем, потому что нас очень заботит, что мы донесем до слушателя. И если мы записываем потрясающий альбом, мы хотим, чтобы он был укомплектован соответствующим образом. Честно говоря, мы самая привередливая группа в мире.

С каждым разом работать в студии становится все труднее, потому что мы стараемся развиваться, писать песни, которые звучали бы по-новому. Первый альбом писать легко, потому что в голове полно идей, которые хочешь реализовать. Но от альбома к альбому начинаешь думать: «Скажут, что здесь я повторяюсь». Я очень чувствителен к этому.

Нам столько всего хочется попробовать, но мы не можем делать всё одновременно. Это невозможно. Несколько песен, которые мы хотели записать для первого альбома, были окончательно завершены только к альбому A Night At The Opera, хотя для большинства такой стиль работы был бы неприемлем. Нельзя впихнуть все в один альбом. Приходится ждать своего времени.

Мне нравится студийная работа, хотя это самая изнуряющая часть моей профессии. Это так утомляет морально и физически. Она полностью выматывает тебя. Иногда я спрашиваю себя, зачем я это делаю. После записи Sheer Heart Attack мы чуть с ума не сошли и решили: «Больше никогда!» И что же в итоге?

После этого альбома мы поняли, что нашли себя. Мы чувствовали, что для нас не существует препятствий и ограничений. В вокальном отношении мы могли превзойти любую группу, и мы решили из кожи вон лезть и, не ограничивая себя ни в чем, действительно делать именно то, что хотим. В каждом альбоме мы немного перебирали, но в этом собственно и есть Queen. В альбоме A Night At, The Opera [1975] был и все возможные звуки: от тубы до гребенки. Никаких пределов. Как только мы его закончили, то поняли, что теперь можем все.

Я никогда не забуду A Night At The Opera. Никогда. Он отнял больше времени, чем любой из четырех первых альбомов. На самом деле мы не стремились к этому. Для нас важнее было сделать альбом так, как мы хотим, особенно после того, как потрачено столько времени и сил.

Это был самый важный для нас альбом, ничего сильнее мы еще не писали. Я знал, что он будет нашим лучшим альбомом. Я был очень доволен оперными штучками. Я хотел добиться какого-то невероятного вокала. К этому времени мы уже записали альбом, который, честно признаемся, был труден для большинства слушателей. Но это было то, что мы хотели сделать. Мы хотели экспериментировать со звуком и иногда использовали три студии одновременно. Фактически на запись альбома ушло четыре месяца. Одна только композиция Брайана The Prophet's Song отняла у нас не то две с половиной, не то три недели. Мы хотели записать столько песен! Для разнообразия мы вставляли короткие композиции. У нас была полная свобода, и она была настолько неограниченной, что мы готовы были дойти до крайности. Мне нужно было написать свои песни всего за две недели, так что мы работали как проклятые.

Название A Night At The Opera возникло в самом конце записи[7]. Мы подумали: «Ну вот, все песни готовы, как же мы назовем наш альбом?» Это название должно было объединить весь материал, и тогда я сказал: «Постойте, здесь столько всяких оперных элементов, давайте взглянем с этой стороны». Тогда мы с Роджером придумали название, и оно как раз подошло.

Мы многое узнали о студийной технике и многому научились во время работы над альбомом A Night At The Opera, Бедный звукооператор просто измучился, потому что мы требовали максимально возможного уровня записи. В этом отношении мы действительно очень вредные. Мы продолжаем поднимать уровень, двигая вверх фазеры, он в это время смотрит на индикаторы и бормочет: «Это никогда не записать!» Затем мы даем ему задание ехать в Нью-Йорк или еще бог знает куда, говоря: «Убедись, что громче записать нельзя». Это очень тонкая грань, потому что мы всегда хотим выжать как можно больше из музыки, но в то же время нужно следить, чтобы это не было чересчур, иначе страдает все дело. Но наш звукооператор Майк Стоун был молодцом! Этот маленький мерзавец — преотличный парень!

Во многом нам помог успешный мировой тур. Ничего подобного мы раньше не делали. Он многому нас научил. Как надо вести себя на сцене и как подавать музыку. Мы начали с Британии [1974], и к тому времени, как мы достигли Америки, а затем и Японии [1975] с этим же самым шоу, мы были уже совершенно другой группой. Весь этот опыт постепенно накапливался, и когда мы начали работать над «Оперой», многое из того, что мы делали раньше, мы могли теперь делать намного лучше. Мы стали лучше играть.

Мы вообще работаем как черти. Мы работаем, пока не валимся с ног. Я пою, пока мое горло не становится похожим на промежность грифа. Мы разборчивы и щепетильны, у нас очень высокая планка. Если бы мы не могли сделать песню должным образом, мы бы предпочли не делать ее вовсе. Мы самая разборчивая и требовательная группа в мире, и вкладываем столько любви в каждый альбом! Благодаря этому мы до сих пор существуем. Если бы мы выпустили альбом, про который сказали бы: «Это в точности как Sheer Heart Attack», я бы сразу же все бросил. Вы бы так не сделали?

Всегда кто-нибудь приходит на сцену после вас, всегда после вас и вашего успеха появляется новое лицо, и это отличный вызов. Я думаю, каждая успешная группа нуждается в этом. Это всегда что-то вроде свежего вливания. Это хорошее соперничество, и мне оно нравится. Я хочу сказать, когда мы начинали, то хотели затмить всех, кого считали чего-нибудь стоящими, и говорили, что можем делать лучше. Всегда будут появляться новые команды, и мы это прекрасно понимаем. Мне нравится чувствовать себя конкурентоспособным. Если они достаточно хороши, то пробьются, несмотря ни на что. Места хватит всем. Разве не приятно, что новые группы считают себя вашими конкурентами? Потому что, если бы вы были ничем, они бы сказали: «Да пошли они!»

Расцвет всего этого панка [1977] было достаточно трудным периодом для нас, и я думал сам запанковать, но если есть вызов, мы его принимаем, и это помогает нам выживать.

Я никогда не забуду, как мы сидели в студии, записывая песню Sheer Heart Attack, а в соседней студии оказались Sex Pistols. Можете представить под одной крышей нас и это олицетворение самого панк- рока и анти-истэблишмента?! Тем не менее я пригласил Джонни Роттена и Сида Вишеса послушать одну из наших фонограмм и сказал, что спою одну из их песен, если они исполнят мою. Вы бы их видели! Они заявили что-то типа: «Мы не можем петь с Фредди Меркьюри!» В то время я носил балетные туфли и все такое. Я выглядел забавно. Помню, Сида Вишеса я назвал Саймоном Фероушесом[8] или как-то так, и ему это жутко не понравилось. «Ну так как насчет этого?» — спросил я. Он был весь в этих шрамах, и я поинтересовался, не порезался ли он во время бритья, и он возненавидел меня за подобную манеру общения.

Мы не хотим быть скандальными. Это просто сидит в нас. Мы как Сесил Б. де Милль[9] рок-н-ролла — всегда хотим сделать больше и лучше! Но нужно иметь талант. Иногда я думаю: «Боже мой, они думают, я так много работаю, чтобы вжиться во все это», но это не так. Я бы не смог делать не свое дело. Queen не притворщики. Мы создали определенный образ. Мы не навешивали на себя ярлыков. Мы сказали: «Это Queen! Это наша музыка и это то, как мы себя подаем». Забавно, что никто не вмешивается в создание имиджа Queen, и мы никому не хотим этого позволить. Мы говорим: «Это мы, и это ваше дело, как нас понимать».

То же можно сказать и про нашу экстравагантность и яркость. Мы любим наряжаться. Если вы вживаетесь во что-то, то лишь на короткое время, а мы здесь надолго. Если завтра балет станет развлекательным жанром, а джаз обретет новую волну популярности, мы не изменимся. Мы будем играть нашу музыку, потому что это то, во что мы верим.

Когда песня Seven Seas Of Rhye стала хитом [1974], все говорили, что мы сможем отлично заработать, продолжая в том же духе. Мы не хотели этого. Наша сила в музыке. Удивительно то, что мы существуем так долго. Мы умеем меняться, и делаем это с умом. Я знаю, что мы хорошие музыканты. Я знаю, что нам хватит таланта, чтобы оставаться в этом бизнесе столько, сколько мы захотим. К тому же мы уделяем нашей работе больше внимания, чем большинство групп, готовых потеснить нас.