осколками стекла.
Он увидел обезьяну, выскочившую из-за угла дома и несущуюся по траве со скоростью кошки, а затем сэра Чарльза и женщину, следующих за ней. Сэр Чарльз нес пистолет. Уила шокировало, как прекрасна была женщина, озаренная лунным светом, с сияющими каким-то колдовством глазами, и стройной грациозной фигурой. Но когда она щелкнула пальцами и обезьяна, мгновенно остановившись, прыгнула ей на руки, Уил увидел, что прекрасная женщина и зловещая обезьяна составляют одно целое.
Но где же Лайра?
Взрослые смотрели по сторонам, затем женщина опустила обезьяну и та стала метаться взад и вперед, как будто принюхивалась или искала след. Вокруг стояла тишина. Если Лайра была уже в аллее, она не могла двигаться, не издавая звуков, что тотчас бы выдало ее.
Сэр Чарльз повернул что-то с мягким щелчком на пистолете: предохранитель. Он показался в аллее, посмотрел прямо туда, где прятался Уил, затем его глаза двинулись дальше.
Оба взрослых посмотрели налево, так как обезьяна что-то услышала. Она молнией прыгнула туда, где должно быть пряталась Лайра, еще мгновение, и она бы нашла ее…
В этот момент полосатая кошка выпрыгнула из кустов на траву и зашипела.
Обезьяна услышала и развернулась в воздухе, похоже, озадаченная, хотя едва ли она была более озадаченной, чем Уил. Она приземлилась на лапы перед кошкой, а та выгнула спину дугой, подняла хвост трубой и встала боком, шипя, фыркая, бросая вызов.
Обезьяна кинулась на нее. Кошка выпустила когти и встала на задние лапы, нанося передними удары справа и слева так быстро, что их не было видно. Тут позади Уила появилась Лайра и кубарем проскочила в окно, за ней последовал Пантелеймон. Кошка орала, и обезьяна тоже, так как кошкины когти впились ей в морду, затем обезьяна кинулась обратно на руки миссис Коултер, а кошка пулей помчалась к кустам своего мира и исчезла там.
И Уил и Лайра были за окном и Уил, вновь нащупав в воздухе почти неосязаемые края, быстро сжал их вместе, закрывая окно по всей длине, в то время, как через исчезающее отверстие доносился топот ног и хруст ломаемых веток…
Вот, наконец, осталась маленькая дырочка, размером с ладонь Уила, затем исчезла и она и в мире стало тихо. Уил упал на колени на покрытую росой траву и нащупал алетиометр.
– Держи, – сказал он Лайре.
Она взяла его. Трясущимися руками он засунул нож в ножны. Затем, дрожа всем телом, растянулся на траве и закрыл глаза. Он чувствовал, как лунный свет омывает его серебром и как Лайра снимает повязку и снова осторожно завязывает ее.
– Уил,– услышал он ее голос. – Спасибо тебе за все, что ты сделал, за все….
– Надеюсь, с кошкой все в порядке, – пробормотал он. – Она похожа на мою Мокси. Наверное она теперь дома. Снова в своем мире. С ней будет все в порядке.
– Знаешь, что я подумала? На мгновение мне показалось, что она твой демон. Она сделала то, что сделал бы любой хороший демон. Мы спасли ее, а она спасла нас. Пошли Уил, не лежи на траве, она мокрая. Тебе надо лечь на настоящую постель, иначе ты простудишься. Пойдем в тот большой дом. Там есть и кровати и еда и все остальное. Давай, я сделаю тебе новую повязку, сварю кофе, сделаю омлет и все, что пожелаешь и мы поспим…. Теперь, когда мы вернули алетиометр, мы будем в безопасности, вот увидишь. Теперь я целиком посвящу себя тому, чтобы помочь тебе найти отца, я обещаю….
Лайра помогла Уилу подняться, и они медленно пошли через парк к большому белому дому, мерцавшему под луной.
ДЕСЯТЬ. Шаман
Ли Скорсби высадился в устье Енисея и обнаружил, что в портовом городе царит полная неразбериха. Рыбаки пытались продать консервным заводам мизерные уловы рыбы неизвестных пород; судовладельцы возмущались тем, что власти, пытаясь хоть как-то бороться с последствиями половодья повысили плату за пребывание в порту; в городе собралось множество охотников за пушниной, потерявших заработок из-за потепления, поскольку в лесах всё растаяло и повадки животных изменились.
Сразу же стало ясно, что путешествовать по суше будет очень трудно. То, что в обычные времена было грунтовой дорогой теперь, когда вечная мерзлота стала оттаивать, превратилось в непроходимую грязную топь.
Ли сдал на хранение свое снаряжение и аэростат, а на остатки золота нанял моторный катер. Закупив провизию и несколько баков горючего, он отправился вверх по разлившейся реке.
Поначалу катер двигался медленно. Дело было не только в быстром встречном течении: в реке плавало множество коряг и поваленных деревьев. Несколько раз Ли замечал в воде мертвых животных, а один раз мимо катера проплыл раздувшийся человеческий труп. Преодолевая такие препятствия, Ли приходилось постоянно следить за работой мотора и быть очень осторожным.
Он плыл к селению, где жило племя Граммана. Ли ориентировался, полагаясь на свои воспоминания, несколько лет назад он летал над этими краями. Память не подводила аэронавта, и он без труда находил правильный курс, лавируя в быстром, мутно-коричневом течении, плывя мимо полузатопленных, часто неузнаваемых берегов. Из-за повисшего в воздухе гигантского облака до времени проснувшейся мошкары казалось, что всё вокруг подернуто туманом. Чтобы совладать с кровососами, Ли намазал лицо и руки мазью из дурмана и непрстанно курил сильнейшие сигары. Это немного помогало.
Что же до Хестер, она отрешенно сидела, полуприкрыв глаза, длинные уши покоились на её худенькой спине. Они с Ли разговаривали только при необходимости, оба были привычны к молчанию друг друга.
На утро третьего дня Ли повернул маленькое судно в приток, сбегавший в реку с низких холмов, которым полагалось бы находиться глубоко под снегом, но чьи коричневые вершины то и дело проглядывали сквозь растаявший снег. Через несколько миль, миновав заросли низких соcен и елей, катер подплыл к гигантскому, размером с дом, круглому валуну. Ли причалил к берегу.
– Здесь была посадочная площадка, – сказал он Хестер.– Помнишь, нам говорил о ней старый охотник за тюленями, в Новой Земле? Теперь она, должно быть, в шести футах под водой.
– В таком случае я надеюсь, что жителям хватило рассудка построить селение повыше. – ответила зайчиха, выпрыгивая на берег.
Спустя около получаса Ли опустил свой мешок на землю у деревянного дома старейшины поселения. Затем он повернулся к собравшейся небольшой толпе жителей, и поприветствовал их. Используя универсальный северный жест, выражающий добрые намерения, он положил ружьё на землю перед собой.
Старый сибирский татарин, глаза которого терялись в сетке морщин на его лице, положил свой лук рядом. Его демон-росомаха повела носом в сторону Хестер, та в ответ дёрнула ухом, а затем старейшина заговорил.
Ли ответил, и им пришлось перебрать с полдюжины языков, прежде чем они нашли один, на котором могли объясниться.
– Мое почтение тебе и твоему племени, – сказал Ли – У меня есть немного дымолиста, который, конечно, не особенно хорош, но для меня честь преподнести его вам.
Старейшина благосклонно кивнул. Одна из его жен приняла свёрток, который Ли вынул из своего мешка.
– Я разыскиваю человека по имени Грамман, – продолжал Ли. – До меня дошел слух, что он породнился с вашим племенем. Возможно, он принял другое имя, но он европеец.
– Ах...– произнёс старейшина, – мы тебя ожидали.
Жители селения, столпившиеся вокруг, слушали, не разбирая ни слова, но им было понятно, что старейшина испытывает радость. Ли услышал мысли Хестер: да, радость и облегчение.
– Мы ожидали тебя,– повторил старейшина, кивая . – Ты пришёл, чтобы забрать доктора Граммана в другой мир.
Брови Ли удивленно приподнялись, но лишь ответил:
– Как скажете, сэр. Он здесь?
– Следуй за мной, – сказал старейшина.
Жители поселения почтительно расступились. Понимая отвращение Хестер к глубокой грязи, через которую ей пришлось бы скакать, Ли повесил свой мешок на плечо и взял её на руки. Он последовал за
