И решительно ходит по крыше.
Под ногами его рубероид поет.
Иннокентий взволнованно дышит.
Он спускается с крыши. Он понял в чем суть.
Дева в бочке подштанники плещет.
Он хватает ту деву за нежную грудь.
Средь небес черный ворон трепещет.
Иннокентий спасает одну или двух дев
Иннокентий стоит на своей голове,
Презирая закон тяготенья.
Мимо юная дева, а может быть, две,
Проходя вызывают смятенье.
Иннокентий гордится своим либидо;
Юным девам он делает знаки.
Но, внезапно въезжая в красивом ландо,
Появляется скот Полтораки.
Эту деву иль двух он желает увлечь;
Перед ними он кобелем пляшет,
Иннокентий, чтоб дев чистоту уберечь,
Полтораки отчаянно машет.
Полтораки отходит на десять шагов,
Чтобы в челюсть ему не попало;
Изумленная дева при виде врагов
Покачнулась и в шахту упала.
Полтораки, поверженный, мрачно лежит.
Иннокентий спускается в шахту.
Черный ворон бессмысленно в небе кружит,
Совершая бессменную вахту.
Иннокентий спускается под землю
Иннокентий спускается в мрачный подвал.
Подземелье наполнено смрадом.
Он решает устроить большой карнавал,
Предваренный военным парадом.
Иннокентий в раздумье обходит углы,
Шевеля стеариновой свечкой.
'Здесь прекрасные дамы, стройны и смуглы,
Будут в карты играть перед печкой...
Кирасиры, своим сапогом топоча,
Их на вальс пригласят неуклюже...'
Зашипела и вовсе угасла свеча.
Иннокентий шагает по луже.
Он рукою скребет по осклизлой стене,
Он зовет громогласно и внятно:
'О, прекрасный Панкрат, поспеши же ко мне
И открой мне дорогу обратно!'
Старый дворник Панкрат сильно пьяный лежит
И призыву из мрака не внемлет.
Высоко в небесах черный ворон кружит,
Ревматичные крылья подъемлет.
Иннокентий на заводе
Иннокентий глядит на токарный станок,
Восхищенный вращеньем детали.
Искрометная стружка летит между ног;
Раздается визжание стали.
Одинокие токари ходят гурьбой,
Аромат источая мазута.
Иннокентия видят перед собой.
Назревает кровавая смута.
Иннокентий, от них отбиваясь сверлом,
За переднею прячется бабкой;
Он под самую крышу взлетает орлом
И кидает в них норковой шапкой.
Отродясь не бывало такого в цеху;
Токарь шапкою наземь повержен.
Иннокентий, как птица, парит наверху,
Вероломством рабочих рассержен.
Там, где пели станки, все в руинах лежит.
Иннокентий безмерно страдает.
Он то волосы рвет, то куда-то бежит,
На плече его ворон рыдает.
Иванов
Иванов на остановке
В ожиданье колесницы,
В предвкушеньи кружки пива
В понедельник утром жизнь тяжела.
А кругом простые люди,
Что толпясь, заходят в транспорт,
Топчут ноги Иванову,
Наступают ему прямо на крыла.
И ему не слиться с ними,
С согражданами своими
У него в кармане Сартр,
У сограждан в лучшем случае - пятак.
Иванов читает книгу,
И приходят контролеры,
И штрафуют Иванова
В понедельник утром все всегда не так.
Он живет на Петроградской,
В коммунальном коридоре,
Между кухней и уборной,
И уборная всегда полным-полна.
И к нему приходят люди
С чемоданами портвейна,
И проводят время жизни
За сравнительным анализом вина.
А потом они уходят,
Только лучшие друзья
И очарованные дамы
Остаются с Ивановым до утра.
А потом приходит утро,
Все прокуренно и серо,
Подтверждая старый тезис,
Что сегодня тот же день, что был вчера.
25 к 10
Я инженер на сотне рублей,
И больше я не получу.
Мне двадцать пять,
И я до сих пор не знаю, чего хочу.
И мне кажется, нет никаких оснований
Гордиться своей судьбой.
Но если б я мог выбирать себя,
Я снова бы стал собой.
Мне двадцать пять,
И десять из них я пою, не зная о чем,
И мне этак сложно бояться той,
Что стоит за левым плечом.
И пускай мои слова не ясны,
В этом мало моей вины.
А что до той, что стоит за плечом
Перед нею мы все равны.
Может статься, что завтра стрелки часов
Начнут вращаться назад,
И тот, кого с плачем снимали с креста,
Окажется вновь распят.
