Похоже, и полголовы снесло.
— Давай поскорее уберем его от греха подальше, пока она не вернулась. — Это Томас.
— Еще чего! Пусть валяется! Она его увидит и прибежит сюда. И мы ее… Подождем до утра.
— У нее есть друзья, — напомнил Томас.
— У меня тоже. Но мои друзья намного лучше. Ник Белл сказал, что спишет все на Белтрана и Веласко.
— А они сами-то где?
— Черт, Малкерин ведь здесь? Если бы они уцелели, то он сейчас тут не валялся бы. Я не знаю, что у них там произошло, только готов поспорить, что он уделал их обоих. Это уж точно. Давай-ка уберемся отсюда, чтобы не маячить у всех на виду. А она не заставит себя долго ждать.
Поднявшись по ступеням веранды, бандиты вошли в дом.
Вот только теперь впервые боль сковала его… и слабость, чудовищная слабость. Его кровь по каплям уходила в песок. Они сказали, что у него разбита голова. Скорее всего, так…
Он должен предупредить их, занервничал Шон. Почему мать и Мариана уехали с ранчо? Куда девался Мимса? А Монтеро? Если старик и остался, то его, скорее всего, уже нет в живых или же его захватили в плен. Захватили? Вряд ли. Только не Вустон. Значит, погиб. А как же Поланко и Дель Кампо?
Лежа совершенно неподвижно, Шон боролся с охватившей его слабостью. Он впивался ногтями в землю и твердил себе: ты должен жить! Умирать нельзя! Надо предупредить своих.
Каким-то образом Вустону удалось выманить их с ранчо, которое он тут же захватил. Теперь его свора притаилась и дожидается возвращения хозяев. А разделавшись со всеми, он бросит трупы как есть и появится где-нибудь в людном месте, повертится у всех на виду, и тогда уже никто ничего не докажет. Капитан Ник Белл его покроет. Слухи пойдут в любом случае, но Белл как-никак представитель закона. Кроме него, правда, еще есть Мичелторена. Но он не станет ни во что вмешиваться.
Шон Малкерин был серьезно ранен. Наверное, в темноте они или приняли его за покойника, или же решили, что он уже не жилец. Но это не значит, что, разобравшись что к чему, они его не пристрелят. Он яростно сопротивлялся подступавшей дурноте. Надо собрать все силы, чтобы дожить до того, как мать вернется домой. Револьвер в кобуре. Когда его подстрелили, винтовка выпала из рук. Конь шарахнулся в сторону.
Шон напряг последние силы и попробовал ползти. Ему удалось продвинуться вперед на какой-то дюйм, после чего он застыл, задыхаясь от боли и чувствуя себя совершенно опустошенным. Поборов очередной приступ головокружения и тошноты, капитан решил обследовать себя. Сначала он приказал себе пошевелить правой ногой, и это у него получилось.
Слава Богу, нога не сломана. Тогда он так же медленно и осторожно попробовал шевельнуть левой ногой. Безрезультатно. Снова повторил попытку… опять ничего.
В шести футах справа от него брал свое начало небольшой овраг, размытый сбегающими вниз потоками воды. Вот если бы ему удалось добраться туда… Но они заметят его исчезновение и немедленно отправятся на поиски. Преодолевая сразу боль и слабость, он пытался думать. Голова раскалывалась от боли, левая нога совсем онемела.
Справа от него на земле недалеко от края оврага лежали выложенные в ряд булыжники размером примерно с его голову. Они обозначали место, где его мать в свое время собиралась разбить цветник.
С трудом протянув левую руку, Шон подкатил один из камней поближе к себе, положил его рядом со своей головой. Осторожно отодвинувшись вправо, откатил его немного назад, а прежнее место занял другой камень.
Прошло довольно много времени, прежде чем он смог взяться за очередной гладкий булыжник и переместиться поближе к краю оврага. Укладывая камни, он надеялся, что в темноте бандиты примут их за его распростертое посреди двора тело, а проверить поленятся.
Почему они так уверены, что его мать должна вскоре вернуться? Неужели им удастся хитростью заманить ее сюда? Что происходит?
Очередной рывок — и Шон ненадолго потерял сознание, а когда очнулся, то снова почувствовал нестерпимую боль в голове и боку и уставился в усеянное звездами ночное небо. Луна зашла. Он лежал неподвижно, стараясь дышать размеренно, пытаясь одним лишь усилием воли заставить мозг соображать.
Итак, он потерял сознание. А теперь снова пришел в себя. Но как скоро мать должна приехать сюда? Сколько еще времени в его распоряжении?
Еще одна попытка пошевелить левой ногой, ставшей очень тяжелой. Мышцы отказывались подчиняться. Опершись на правую руку, ему удалось немного приподняться и перевернуться на живот. Теперь уже лишь считанные дюймы отделяли его от оврага.
Сделав над собой усилие, он перекатил очередной камень, уложил его вместе с остальными и очень медленно сполз в овражек. Прижавшись щекой к песчаному дну, пролежал довольно долго, испытывая невообразимую слабость. Головная боль сделалась нестерпимой, оглушительно стучало в висках. Шону показалось, что он лежит на чем-то мокром, но стоило ему лишь прикоснуться рукой к боку, как все тело пронзила страшная боль, и он почувствовал, как опять уходит сознание.
Но они скоро приедут, надо быть начеку! Он должен предупредить их об опасности и приготовиться к перестрелке. Так уговаривая себя, он тяжело дышал, судорожно хватая ртом воздух. Очень хотелось пить, и мысль о котлах с водой, подвешенных на веранде, стала невыносимой. Несколько галлонов холодной прозрачной воды…
В поилке, что находилась рядом с загоном, тоже есть вода, но только слишком уж это далеко, и у него не хватит сил…
Внезапно глаза его открылись, и он понял, что заснул. В доме кто-то разговаривал, но слов было не разобрать.
Шон заморгал… да нет же, это вовсе не в доме! А здесь! Прямо перед ним.
Его мать сидела верхом на коне, и кто-то стоял рядом. Мариана?
— Он мертв, и убили его мы. — Вустон неожиданно появился из-под навеса. — Посмотрите — и убедитесь сами. Он там!
Выступив еще на шаг вперед, он указал на камни и тут же замер на месте как вкопанный. С тех пор как он вошел в дом, небо заметно посветлело, и теперь он с недоумением уставился на булыжники, выложенные на земле, как будто видел их впервые в жизни.
Не веря собственным глазам, Зеке шагнул вперед, и тогда, собрав последние силы, Шон встал. Он стоял, опираясь на случайно найденную палку, словно на посох. А правая рука его поднимала револьвер.
— Не спеши, Вустон. Я еще жив.
Вскрикнув, Вустон тоже потянулся за оружием. На его вопль из дома выбежал Фернандес. Белая рубаха Зеке представляла самую лучшую мишень. Шон выстрелил два раза подряд, и его пули точно достигли цели.
Пули Фернандеса, выскочившего во двор и стрелявшего на ходу, взрывали землю рядом с Шоном, но тут где-то поблизости раздались ответные выстрелы, а потом еще и еще. Шон опять поднял револьвер и увидел, как бандит повалился навзничь, а из дома вышел Томас Александр с поднятыми руками.
Стрельба прекратилась, и наступила тишина.
Позже Шон Малкерин смутно припоминал, как две плачущие женщины подхватили его, а Джонни Мимс въехал во двор ранчо вместе с Ханикуттом и Кемпбеллом.
Глава 21
К тому времени как Андрес Мачадо появился на ранчо с визитом, Шон Малкерин провел в постели уже три недели.
Мариана открыла перед ним дверь, и Андрес вошел в комнату.
— Ну что? — заявил он с порога. — Значит, вот как ты решил выкрутиться! И все ради того, чтобы избежать честного поединка с Мачадо! Позволил этим псам подстрелить себя! Что ж, дело твое. Значит, мне придется подождать.
— Извини, приятель, — слабо улыбнулся Шон, — в первый раз в жизни заставляю человека ждать себя, но боюсь, что иначе не получится.
