Воцарились темнота и тишина, нарушаемые только журчанием воды да низким гулом, доносящимся из входа в пещеру, неустанным голосом бушующего пламени недр. Но рейнджер по-прежнему тихо лежал в своем укрытии и лишь когда перед рассветом наступил час мертвой тишины, он осторожно выбрался из зарослей. Миновал приземистый сарайчик, где хранилась взрывчатка, прилепившийся на берегу реки, незаметно и тихо спустился по тропе и подошел вплотную ко входу в пещеру. Почти в полной темноте зев ее, казалось, слегка светился и походил на обглоданный череп, у которого нижняя челюсть отвисла в ухмылке. Мгновение спустя эта зловещая пасть смерти поглотила его высокую фигуру.
Глава 17
Бесшумно, как привидение, твердо зная чего он хочет, рейнджер крался по тоннелю в полной темноте. Снаружи казалось, что камень слегка светится, отдавая остатки угасшего дневного света, но здесь тьма была кромешная. И лишь когда воздух задрожал от гула подземного пламени и стали накатывать волны тепла, во тьме проступили стены тоннеля. Еще минута — и он, прижавшись к стене, притаился у входа в большую пещеру, всматриваясь в зловещую картину, открывшуюся перед ним.
Сейчас высокий зал был безлюдным и пустынным, без каких-либо признаков жизни, и лишь бьющие снизу столбами струи горящего газа колебались из стороны в сторону. Под тиглями огня не было, по- видимому, отверстия в полу пещеры просто прикрыли толстой каменной плитой. Не было и изможденных, измученных людей, мешающих в котлах железными черпаками, или сгибающихся под тяжестью мешков с рудой. Не было и бронзоволицых надсмотрщиков, стоящих с винтовками наизготовку. Но массивный пласт песчаника был все тот же; и те же необычные прожилки желтой или черной руды с подстилающим слоем зеленоватого глинистого сланца.
Хэтфилд удовлетворенно кивнул головой.
— Да, это они, — размышлял он, — тонкие плоские массивы, «трубки» и «цилиндры». Но эти, похоже, толще, длиннее и богаче, чем о них пишут в книгах. Другого такого месторождения, наверно, нет нигде в мире. А еще говорят об Эльдорадо, которое искали испанские, конкистадоры, о семи городах Циболы, богатых золотом, которые искал Коронадо! Даже если все, что о них говорят — чистая правда, этому они все равно и в подметки не годятся!
Он бесшумно развернулся и тихонько пошел коридором, очень осторожно, слегка касаясь стены справа. кончиками пальцев. Ощутив под пальцами шероховатые грубые доски двери, он остановился.
— Должно быть, это лаборатория, где я был, — пробормотал он себе под нос. — Ну-ка посмотрим… та, другая дверь должна быть шагах в пятидесяти отсюда…
Примерно через полсотни шагов, как он и предполагал, поиски его увенчались успехом — пальцы коснулись второй двери, той самой, которой охранники невольно сторонились, когда вели его этим коридором к месту заточения, в старую хижину. Он тщательно ощупал дверь сверху донизу и обнаружил засов, запирающийся примитивным висячим замком. Он покрутил в руках замок, достал один из своих «Кольтов» и просунул мощный ствол в отверстие скобы. Нажал пару раз и хрупкий металл скобы с треском лопнул. Замок, негромко звякнув, упал на пол.
Медленно текли минуты. Рейнджер внимательно вслушивался в тишину, держа «Кольт» наготове. Ни звука, только негромкий гул пламени. Стараясь не шуметь, он отодвинул засов и толкнул дверь. Она открылась, он вошел в темную комнату, где не было слышно ни звука и закрыл за собой дверь.
Комната была не совсем темна. — Слабое неровное свечение, казалось, рассеивало время от времени тьму. От стен исходило бледно-голубое сияние, как будто вокруг были развешены, как гирлянды сказочных светлячков, дрожащие, загадочные огоньки. Было что-то фантастическое и прекрасное в этом ожерелье живых огоньков на черном теле тьмы. И Хэтфилд, глядя на все это, затаил дыхание, а душа его ликовала.
— Ну вот, на этот раз я не промахнулся, — прошептал он еле слышно. — На этот раз — прямо в точку, без дураков. Вот оно, все, как я и думал!
Он осторожно чиркнул спичкой; Огонек осветил нишу, вырубленную в толще скалы. В ней на полках стояли небольшие стеклянные сосуды, тускло мерцавшие при свете спички; но как только пламя спички погасло, волшебные огненные мушки опять ожили.
Хэтфилд, направившись к двери, покачал головой. В эту минуту он подумал о Человеке Без Лица.
«Как бродяга, который нашел банкноту в тысячу долларов. В руках у него богатство, а воспользоваться им не может. Если попытается ею расплатиться, его спросят — где взял, и тогда настоящий хозяин придет и заберет. Также и этот: держит такое богатство в руках! Но если попытается им воспользоваться, его спросят, откуда оно у него — а объяснить он не может. Пока не может. Вот он и хитрит, изворачивается, замышляет что-то. И его надо остановить. И я это сделаю!
Глаза его стали холодными, как дыхание водопада зимой, и обычно добродушная усмешка уступила место непреклонной решимости. Он сжал губы и шагнул через порог, закрыв за собой дверь. И вновь мысленно обратился к Человеку Без Лица: «У тебя был шанс. У тебя была возможность спастись, пока все это еще не погубило тебя. И ты мог бы спасти остальных, тех, кто с тобой, если бы не был подлецом. Но ты этого не сделал. Да, у тебя была возможность. Но ты ее упустил».
Он приладил сорванный замок на место. Со стороны, если специально не присматриваться, все выглядело по-прежнему.
«Если обнаружат — будут осложнения, — беззвучно усмехнулся он, — но выяснить, кто и как его поломал, это тоже непростая задача».
Когда он вернулся в свое укрытие в зарослях, небо над головой начало светлеть. Полдела сделано. Вторую половину, более трудную, еще предстояло сделать.
«Надо узнать, как они попадают в этот каньон, — пробормотал он. — По веревке они не лазят, это точно. Конечно, должен существовать ход, и, думаю, такой, что по нему может пройти лошадь. Но чтоб на него наткнуться случайно, может понадобится целый год, а на везение надеяться нельзя».
Укрывшись поглубже в зарослях, он свернулся калачиком и уснул, а через несколько часов его разбудил шум, доносившийся из входа в пещеру.
Это охранники загоняли едва волочивших ноги рабочих в мрачную дыру. На скулах у Хэтфилда заходили желваки, когда он вгляделся в эти лица, потерявшие всякую надежду, изуродованные шрамами и следами побоев, в эти мутные и потухшие глаза. И ему почудилась костлявая рука смерти, протянутая к этим сгорбленным спинам, смерти, которая одна могла принести им избавление от мучений. И он заерзал, стараясь поудобнее пристроить ноющую левую руку.
Последний охранник скрылся в тоннеле. Хэтфилд доел остатки хлеба и мяса, запил водой из речки и решил продолжить наблюдение. Но вдруг раздался какой-то новый резкий звук. Рейнджер бросился к речке раздвинул ветви и стал высматривать источник шума. «Ага, так вот как они сюда добираются! — пробормотал он. — Как же я раньше-то не догадался!»
Этот внезапный шум издавали весла, поскрипывающие в уключинах. Наискосок через речку плыла неуклюжая тяжелая лодка. В ней сидели пятеро: двое гребли, а еще двое стерегли пятого, по-видимому, пленника. Когда лодка пристала к берегу рядом с сараем для взрывчатки, и пленника выволокли на берег, Хэтфилд даже присвистнул от удивления.
Лицо у пленника было разбито в кровь, он пошатывался, но голову держал высоко.
Это был Сид Маккой.
Глава 18
Хэтфилд напряженно следил за тем, как охранники выгрузили пленника на берег. Двое повели его, подталкивая в спину револьверами, к длинному бараку, где ночевали рабочие. Остальные двое, привязав лодку, направились ко входу в пещеру и исчезли в ней. Вскоре один из тех, кто отводил пленника в барак, вернулся и прошел в пещеру вслед за ними. Другой, очевидно, остался сторожить.
В течение бесконечно тянувшихся минут Джим Хэтфилд лежал неподвижно. Он лихорадочно перебирал в мыслях варианты, пытаясь перестроить свои планы и приспособить их к неожиданному повороту событий.
— Я не имею права оставить его здесь, — бормотал он, имея в виду Сида Маккоя. — Черт их знает, что они собираются с ним сделать. Парень он отчаянный и, наверняка, выкинет какой-нибудь номер, который доведет этих мерзавцев до белого каления. А им для этого много не надо. Нет, рисковать нельзя ни в коем случае».
Проклиная эту внезапную и неприятную случайность, спутавшую его тщательно продуманные планы,
