Царевич нам боярина послал.Послушаем, что скажет нам боярин.Сюда! сюда!П у ш к и н
(на амвоне)
Московские граждане,Вам кланяться царевич приказал. (Кланяется.)Вы знаете, как промысел небесныйЦаревича от рук убийцы спас;Он шел казнить злодея своего,Но божий суд уж поразил Бориса.Димитрию Россия покорилась;Басманов сам с раскаяньем усерднымСвои полки привел ему к присяге.Димитрий к вам идет с любовью, с миром.В угоду ли семейству ГодуновыхПодымете вы руку на царяЗаконного, на внука Мономаха? (Кланяется.)Н а р о д
Вестимо нет.П у ш к и н
Московские граждане!Мир ведает, сколь много вы терпелиПод властию жестокого пришельца:Опалу, казнь, бесчестие, налоги,И труд, и глад – всё испытали вы.Димитрий же вас жаловать намерен,Бояр, дворян, людей приказных, ратных,Гостей, купцов – и весь честной народ.Вы ль станете упрямиться безумноИ милостей кичливо убегать?Но он идет на царственный престолСвоих отцов – в сопровожденье грозном.Не гневайте ж царя и бойтесь бога.Целуйте крест законному владыке;Смиритеся, немедленно пошлитеК Димитрию во стан митрополита,Бояр, дьяков и выборных людей,Да бьют челом отцу и государю. (Сходит.)
Шум народный.
Н а р о д
Что толковать? Боярин правду молвил.Да здравствует Димитрий, наш отец! М у ж и к н а а м в о н е
Народ, народ! в Кремль! в царские палаты!Ступай! вязать Борисова щенка! Н а р о д
(несется толпою)
Вязать! Топить! Да здравствует Димитрий!Да гибнет род Бориса Годунова! Кремль. Дом Борисов. Стража у крыльца
Ф е о д о р под окном.
Н и щ и й
Дайте милостыню, Христа ради!С т р а ж а
Поди прочь, не велено говорить с заключенными.Ф е о д о р
Поди, старик, я беднее тебя, ты на воле.К с е н и я под покрывалом подходит также к окну.
О д и н и з н а р о д а
Брат да сестра! бедные дети, что пташки в клетке.Д р у г о й
Есть о ком жалеть? Проклятое племя!П е р в ы й
Отец был злодей, а детки невинны.Д р у г о й
Яблоко от яблони недалеко падает.К с е н и я
Братец, братец, кажется, к нам бояре идут.Ф е о д о р
Это Голицын, Мосальский. Другие мне незнакомы.К с е н и я
Ах, братец, сердце замирает.Г о л и ц ы н, М о с а л ь с к и й, М о л ч а н о в
и Ш е р е ф е д и н о в. За ними т р о е с т р е л ь ц о в.
Н а р о д
Расступитесь, расступитесь. Бояре идут.Они входят в дом.
О д и н и з н а р о д а
Зачем они пришли?Д р у г о й
А верно, приводить к присяге Феодора Годунова.Т р е т и й
В самом деле? – слышишь, какой в доме шум! Тревога, дерутся...Н а р о д
Слышишь? визг! – это женский голос – взойдем! – Двери заперты – крики замолкли.Отворяются двери. Мосальский является на крыльце.
М о с а л ь с к и й
Народ! Мария Годунова и сын ее Феодор отравили себя ядом. Мы видели их мертвые трупы.Народ в ужасе молчит.
Народ безмолвствует.
Конец
Моцарт и СальериСцена I
Комната.
С а л ь е р и
Все говорят: нет правды на земле.Но правды нет – и выше. Для меняТак это ясно, как простая гамма.Родился я с любовию к искусству;Ребенком будучи, когда высокоЗвучал орган в старинной церкви нашей,Я слушал и заслушивался – слезыНевольные и сладкие текли.Отверг я рано праздные забавы;Науки, чуждые музыке, былиПостылы мне; упрямо и надменноОт них отрекся я и предалсяОдной музыке. Труден первый шагИ скучен первый путь. ПреодолелЯ ранние невзгоды. РемеслоПоставил я подножием искусству;Я сделался ремесленник: перстамПридал послушную, сухую беглостьИ верность уху. Звуки умертвив,Музыку я разъял, как труп. ПоверилЯ алгеброй гармонию. ТогдаУже дерзнул, в науке искушенный,Предаться неге творческой мечты.Я стал творить, но в тишине, но в тайне,Не смея помышлять еще о славе.Нередко, просидев в безмолвной кельеДва, три дня, позабыв и сон и пищу,Вкусив восторг и слезы вдохновенья,Я жег мой труд и холодно смотрел,Как мысль моя и звуки, мной рожденны,Пылая, с легким дымом исчезали.Что говорю? Когда великий ГлюкЯвился и открыл нам новы тайны(Глубокие, пленительные тайны),Не бросил ли я всё, что прежде знал,Что так любил, чему так жарко верил,И не пошел ли бодро вслед за нимБезропотно, как тот, кто заблуждалсяИ встречным послан в сторону иную?Усильным, напряженным постоянствомЯ наконец в искусстве безграничномДостигнул степени высокой. СлаваМне улыбнулась; я в сердцах людейНашел созвучия своим созданьям.Я счастлив был: я наслаждался мирноСвоим трудом, успехом, славой; такжеТрудами и успехами друзей,Товарищей моих в искусстве дивном.Нет! никогда я зависти не знал,О, никогда! – ниже2, когда ПиччиниПленить умел слух диких парижан,Ниже2, когда услышал в первый разЯ Ифигении начальны звуки.Кто скажет, чтоб Сальери гордый былКогда-нибудь завистником презренным,Змеей, людьми растоптанною, вживеПесок и пыль грызущею бессильно?Никто!.. А ныне – сам скажу – я нынеЗавистник. Я завидую; глубоко,Мучительно завидую. – О небо!Где ж правота, когда священный дар,Когда бессмертный гений – не в наградуЛюбви горящей, самоотверженья,Трудов, усердия, молений послан —А озаряет голову безумца,Гуляки праздного?.. О Моцарт, Моцарт!Входит М о ц а р т.
М о ц а р т
Ага! увидел ты! а мне хотелосьТебя нежданной шуткой
