На ранчо «Пять решеток», видно, давно никто не появлялся. Бандиты действительно убрались вскоре после инцидента в горах. Очнувшись после обморока, Кон обнаружил возле себя одного Скотта, который варил что-то на костре. Поев вместе, они отправились на ранчо «СТ».
Неплохое местечко выбрали ребята, думал он, бродя по ранчо «Пять решеток», теперь оно ничье. Парнелл и его бродяги осели здесь, не собираясь долго задерживаться, налаживать хозяйство; так, жили, пока жилось, пока можно было воровать в округе.
Ранчо уютно лежало в прогибе скальной стены, окаймленное деревьями, а небольшая рощица в стороне защищала его от ветра. Дом казался достаточно прочным, и воды имелось в избытке. Трава весело зеленела на начинающемся прямо перед двором пастбище. Словом, осев в таком месте, честный человек да еще с головой обязательно бы преуспел.
По дороге назад Кон несколько раз останавливался, вынимал записки и перечитывал их. Ничего выдающегося в них не было, но они рассказывали об одинокой девушке где-то на севере, которая подолгу не видела людей, отделенная от них простором равнин.
Конагер подъехал к бараку, спешился и начал кидать в кучу свои пожитки.
Леггет вышел из амбара и несколько минут молча следил за ним, а потом спросил:
— Сматываешь удочки?
— Угу.
— Старик расстроится. Уж очень он к тебе привязался.
— Он хороший человек.
— Поговорил бы ты с ним. Он хочет сделать тебя старшим гуртовщиком, сам мне говорил. И сделает, и будет прав. Ты ведь спас и его, и все его имущество.
— Я делал свою работу.
— Ты сделал гораздо больше. Гораздо больше, чем можно было от тебя ожидать.
Конагер выпрямился.
— Мистер, если я нанимаюсь к кому-то на работу, я блюду его клеймо. Если мне что-то не нравится, я ухожу. Мой конь и мое седло всегда при мне, и на свете еще столько мест, которых я не видал. Но когда кто-то нанимает меня, то я считаю, что он нанимает и мои мозги, и вообще все, на что я способен.
— Ты выставил этих скотокрадов вон из нашего штата.
Конагер покачал головой.
— Не стоит так говорить. Я просто не давал им спокойно жить. Люди, не желающие жить честным трудом, обычно очень ленивы, и, если их постоянно теребить, они, как правило, предпочитают поискать себе другое место.
Скатав одеяла и приторочив узел за седлом, Кон пошел на кухню и попросил у повара кофе. В это время вошел Сиборн Тэй и тяжело сел на стул.
— Как дела на пастбищах?
— Порядок. Снега было много, трава прекрасная. Падеж незначительный. Я бы сказал, что впереди у вас очень неплохой год. — Он отхлебнул кофе. — Мистер Тэй, я хочу подвести черту под моим пребыванием у вас.
— Но послушай, Конагер, разве можно так подняться и все бросить? Ты же очень здесь нужен! Я рассчитывал, что ты станешь старшим гуртовщиком. У меня больное сердце, силы уходят… Предлагаю сотню в месяц.
— Не пойдет.
— Да подумай же, ну где еще столько получишь? Ты рисковал головой за тридцать долларов в месяц и заслуживаешь хорошего оклада. Вот что, даю тебе сотню в месяц и десять процентов от прибыли.
— Мне нужно съездить на север. У меня там дело.
Тэй продолжал тихо спорить, но Конагер молча прихлебывал кофе. Повар положил перед ним кусок пирога, и он съел его.
— Я не знаю, как все сложится. Могу и вернуться. Но если вернусь, то наложу лапу на «Пять решеток». Не буду у вас работать, но стану вашим соседом.
— У тебя есть девушка? Ты хочешь жениться?
— Не знаю. Я никогда не был женат, и мне плохо верится, что смогу ходить в упряжке.
Он и правда не знал. Как-то так сложилось, что в пору жениховства Кон всегда оставался позади всех. К тому же часто работал на дальних ранчо, где о девушках только вспоминали. Другие парни, нисколько не лучше его, так или иначе находили себе прекрасных жен… и ужасных, впрочем, тоже. Это чуть-чуть пугало.
Его первая молодость давно прошла, и времени на розовые мечтания, можно считать, не осталось, но все же… но все же!
Мечтать никому не запрещается, и та девушка, которая привязывала записки к перекати-полю, тоже, думалось ему, умела мечтать. Так что он просто поедет на север, останавливаясь где придется и поглядывая по сторонам. Если увидит одинокую хижину, где живет девушка, то все в порядке. Он ее сразу узнает.
Кон часто задавал себе вопрос: а как же она там живет одна? И в конце концов решил, что, наверное, она дочь какого-нибудь скотовода или фермера.
Допив кофе и рассовав по карманам деньги, заплаченные Тэем, не потрудившись пересчитать их, Конагер вышел во двор. Тэй проводил его до двери.
— Да черт возьми, парень! — На его лице было написано искреннее огорчение. — Ну зачем тебе скакать, задрав хвост, по всей стране? Ты можешь свить себе гнездо прямо здесь, часть моего ранчо тебе уже принадлежит.
— Я вернусь как-нибудь по весне, вместе с дикими гусями, — улыбнулся ковбой, садясь в седло.
Он помахал Леггету и Мак-Гиверну, который остался теперь один в бараке, потому что Юстон ушел еще раньше.
Прерия кажется зеленей вдали, чем вблизи. Наверное, оно всегда так.
Глава 15
Похоже, он затеял большую глупость: собрался искать девушку, писавшую записки. Задача из числа невыполнимых. А глупо вдвойне, потому что девушка как пить дать закидывала крючок на молодого- удалого, во всяком случае, вовсе не на такого старого черта, как Кон Конагер.
Он не строил на свой счет иллюзий — твердолобый мужлан, как говорят, ни кожи ни рожи, да и от жизни кое-чего досталось. Его тело испещрено шрамами, и душа тоже. Только и осталось, что мальчишечья мечта о девушке, которую он встретит однажды, да мозоли от тяжкого труда.
Ничего не скажешь, хорош! — думал о себе Кон с горькой иронией. Вот великовозрастный чертов болван. Начитался Вальтера Скотта в желторотом детстве и туда же. Давным-давно пора перерасти всю эту чепуху.
С такими мыслями он ехал на север через прерию, в поисках ветра в поле. Он проверял каждый шар перекати-поля на своем пути, но записок не находил. Ночевал там, где заставала ночь.
Через неделю, так и не найдя ни одного послания, разозлился на себя и взял курс на Плазу. Там, в салуне Каллахана, встретил Чарли Мак-Клауда.
— Ставлю выпивку! — приветствовал его возница.
— Нет. Виски — бродильная жидкость. Выпьешь и начинаешь бродить туда-сюда и сшибать все на пути. Мы с тобой лучше возьмем пива и тихо посидим.
— Судя по тому, что рассказывал Смок Парнелл, ты и без виски все сшибаешь на пути.
— Что, видел его?
— Я его видел последний раз, когда он собирал вещички, чтобы ехать в Монтану. Он сказал, что порядочный бандит не может жить в одном штате с таким типом, как ты.
— Он крутой парень.
Мак-Клауд взглянул ему в лицо.
— Если не ошибаюсь, у тебя за седлом приторочено одеяло. Опять кочуешь?
— У меня лихорадка от перекати-поля.
— И у тебя тоже?
— Что значит «тоже»?
