Прямо впереди, не более чем в пятидесяти футах, разговаривали мужчина и женщина.
Глава 21
Мы увидели друг друга одновременно, и нам ничего не оставалось, как подъехать к ним.
Мужчина и женщина окинули нас взглядом, потом посмотрели на лошадей. Им, людям с Запада, ничего не пришлось объяснять.
— Сэр, — я снял шляпу, — мэм. Мы в беде, довольно большой беде. Нам нужны еда и свежие лошади. Эти, — добавил я, — не наши. Нам придется их отпустить, чтобы они нашли дорогу домой.
Секунду они стояли в нерешительности, потом мужчина сказал:
— Дом дальше. Поезжайте вперед, а мы за вами.
Когда мы остановились во дворе, Молли спросила:
— Майло? Что будем делать?
— Будем сами собой. Расскажем им правду. Ложь порождает еще большую ложь.
Я спешился и помог ей сойти с лошади. На какой-то миг она прижалась ко мне и прошептала:
— Майло, я больше не могу.
— У нас нет выбора. Мы должны уйти отсюда, даже если нам придется идти пешком. Если останемся здесь, то навлечем беду на этих людей.
Разнуздав лошадей, я пустил их в корраль.
— Пусть немного попьют и поедят, — сказал я.
— Прошу в дом, — пригласил мужчина. — Бесс приготовит вам обед.
— Мне нужна пара лошадей, — начал я. — Вы не продадите их нам?
Он посмотрел тяжелым взглядом мне в глаза.
— Поговорим, когда поедим. — Он махнул головой в сторону лошадей. — Где вы их взяли?
— Это лошади Мэгги, женщины, которой принадлежит ресторан в городе неподалеку. То есть ресторан принадлежит ей, Герману Шаферу и молодой леди, которая перед вами.
— Она не жена вам?
— Нет, сэр. Молодая леди — мой друг. Она в беде. — Я снял шляпу, смахнул пот со лба, потом вытер шляпу. — Надо сказать вам, сэр, что нам грозит перестрелка. — Видя выражение его лица, я поспешил заверить его: — Не из-за женщины. Из-за денег. Если ее поймают, то убьют.
— А вас?
— Тоже убьют, конечно. Я им поперек горла. Но я-то привык к разным поворотам судьбы, а вот молодая леди — нет. В меня иногда стреляли.
Он посмотрел на мой револьвер.
— Вы хорошо им владеете?
— Немножко умею.
Молли нигде не было видно. Я вошел в дом, женщина что-то готовила у печки.
Она повернулась и посмотрела на меня очень красивыми глазами. Волосы ее начали седеть, но она все еще сохраняла былую прелесть и, судя по всему, доброту.
— Вы любите ее?
Я так и сел.
— Ну, мэм, мы убегаем от врагов. Тут нет времени оглядеться и даже поговорить.
— Она очень хорошенькая. У нее та красота, которая с годами становится все привлекательней.
— Да, мэм, она очень хорошенькая. Только я ведь бродяга. У меня нет ни корней, ни своего места на земле. Покажите мне тропу, и я пойду по ней, куда бы она ни вела. Для женщины это не жизнь.
— Мой муж был такой же. Но из него получился хороший семьянин.
От этого разговора я почувствовал себя не в своей тарелке. Если бы Молли не грозила опасность, я бы удрал отсюда немедленно и со всех ног.
— У вас здесь приятное местечко, — заметил я.
— Мы сами сделали его приятным. Вдвоем, вместе.
— Да, мэм. — Я огляделся. — Где бы я мог умыться?
— У задней двери таз. Там есть полотенце и мыло.
Когда я вышел, чтобы привести себя в порядок к обеду, мужчина выводил из конюшни двух лошадей. Наша упряжь уже была надета на них. Он привязал их у коновязи.
— Вам, возможно, придется уехать неожиданно, — резонно рассудил он.
— Сколько я вам должен? — спросил я.
Он пожал плечами.
— По шестьдесят долларов, если хотите их купить. Если они нужны вам на время, просто отпустите их. Они найдут дорогу домой.
— Покупаю.
Я пошел за ним в дом, не позволяя ему оказаться у меня за спиной. В такое время нельзя доверять ни одному человеку. Его жена расставляла на столе тарелки, а Молли наливала кофе.
Вынув из кармана деньги, я отсчитал сто двадцать долларов золотыми монетами. Хозяин посмотрел на них, потом на меня.
— Мы здесь не часто видим золото.
— Это честные деньги, — успокоил я. — К тому же их осталось совсем чуть-чуть.
Я немного лукавил — не хотел, чтобы кто-нибудь знал, сколько у меня денег. Даже те, кого все считают честными, могут при виде золота стать жадными и подлыми. Я люблю людей, однако всегда пересчитываю сдачу и подснимаю колоду.
После такой безумной скачки даже короткий отдых доставлял особое удовольствие. Мы сидели в просторной, уютной комнате с накрахмаленными занавесками и тряпичным ковром во весь пол. Начищенная до блеска посуда сияла, аккуратно сложенная на полках. А пол выглядел таким чистым, что на нем можно было бы и есть.
Молли поддерживала разговор, а я задумался.
Мы приехали издалека и пока держались очень хорошо; те, кто за нами гнался, по моим расчетам, остались далеко позади. Наверняка некоторые из них отправились вправо по дороге к Кэнон-Сити, ближайшему городу на пути, на тот случай, если бы мы надумали обратиться за помощью к закону. Они постараются перехватить нас там. Только я руководствовался другой идеей.
Молли разговорилась не на шутку, в ее мире не существовало незнакомых людей. Я спросил себя, как она уживется с Ма, но сразу же отогнал эту мысль. Она может оказаться западней и привести к беде. Мне еще хотелось пересечь не один горизонт, прежде чем попасть в двойную упряжку.
— Чтобы уйти от погони, — убеждал хозяин, — нужно двигаться на север, к горе Лукаут, затем идти вдоль Медного оврага. Но направление на север может оказаться ловушкой.
— Как это?
— Королевское ущелье. Тысячу футов глубиной и как раз пересекает вашу тропу. Кэнон-Сити стоит прямо в его устье.
Я сидел, ругая себя последними словами. Вот до чего доводит забывчивость. Я же давным-давно знал об этом ущелье Как можно не вспомнить о такой большой и глубокой яме в горах?
— Эти люди знают здешние места?
— Вполне вероятно.
— Тогда они будут вас ждать у Виноградного ручья и Медного оврага. Там сходится несколько троп.
Он, конечно, прав. Я закончил обед, стараясь найти выход из нашего положения.
— Если поедете к Лукауту, — сказал хозяин, — следуйте по Дорожному оврагу, а потом поверните на восток на Техасский ручей. Это лучший вариант.
Встав из-за стола с кружкой в руке, я прошелся по комнате, повернулся и сказал:
— Вам лучше забыть, что вы нас когда-нибудь видели. Они найдут наши следы. Стойте на том, что вас с женой не было дома, а мы взяли у вас пару лошадей и уехали.
— Я не люблю врать.
— Мистер, люди не остановятся ни перед пытками, ни перед убийством. Мой совет — ничего не говорите. Только жалейте, что вы потеряли лошадей и еду.
