побеге, сказали старику: «Правда, он сделал недоброе дело; но тот, кого он хотел убить, с нами; неизвестно, будет ли он еще жив…» Тогда показали меня индийцам, собравшимся на берегу.
Здесь мы несколько времени отдыхали. Осмотрели мои раны. Я удостоверился, что пуля, раздробив кость руки, вошла в бок близ ребра, и просил г. Гранта вынуть ее; но ни он, ни г. Стюарт на то не согласились. Я принужден был сам начать операцию левою рукою. Ланцет, данный мне г. Грантом, переломился. Я взял перочинный ножичек, и тот переломился, потому что в этом месте мясо очень отвердело. Наконец дали мне широкую бритву, и я вынул пулю; она была очень сплющена. Оленья жила и другие снадобья остались в ране. Коль скоро увидел я, что пуля ниже ребер не опустилась, стал надеяться на выздоровление; но, имея причину полагать, что рана моя была отравлена ядом, предвидел медленное выздоровление.
После того отправились мы в деревню, в которой старшиною был родной брат моего убийцы. Тут г. Стюарт имел предосторожность спрятать меня опять. Жители призваны были один за другим; им роздали табаку. Но все разыскания опять остались тщетны. Наконец меня показали, и сказано было старшине, что мой убийца был родной его брат. Он потупил голову и отказался отвечать на вопросы белых людей. Но мы узнали от других индийцев, что жена моя с дочерьми останавливалась в этой деревне на пути своем к Дождевому озеру.
Мы тотчас туда отправились и нашли их задержанных в конторе. Подозрение тамошних купцов было возбуждено их беспокойством и ужасом, также и моим отсутствием. Коль скоро меня завидели, старуха убежала в лес, но купцы послали за нею погоню; ее поймали и привели.
Гг. Стюарт и Грант предоставили мне самому произнести приговор над женою, явно виновной в покушении на мою жизнь. Они объявили ее преступление равным злодейству Ом-чу-гвут-она и достойным смерти или всякой другой казни. Но я потребовал, чтоб ее только прогнали из конторы без запасов и запретили б туда являться. Она была мать моих детей: я не хотел, чтоб она была повешена или забита до смерти (как предлагали мне купцы); но вид ее становился мне несносен: по просьбе моей ее прогнали без наказания.
Дочери сказали, что в ту минуту, как упал я без чувств на камень, они, почитая меня мертвым и повинуясь приказанию матери, пустились в обратный путь и предались бегству. В некотором расстоянии от островка, где я лежал, старуха причалила к кустарнику, спрятала там мое платье и после долгого перехода скрылась в лесу; но потом, размыслив, что лучше бы сделала, если б присвоила себе мою собственность, воротилась. Тогда-то услышал я крики дочерей, сопровождавших старуху, которая подбирала мое платье на берегу…»
Ныне Джон Теннер живет между образованными своими соотечественниками. Он в тяжбе с своею мачехою о нескольких неграх, оставленных ему по наследству. Он очень выгодно продал свои любопытные «Записки» и на днях будет, вероятно, членом
Комментарий
«Записки» Джона Теннера изданы были в Нью-Йорке в 1830 г. В библиотеке Пушкина сохранился купленный им 29 августа 1836 г. французский их перевод, выпущенный в Париже в 1835 г.
Первые страницы статьи Пушкина основаны на материалах книги А. Токвиля «De la Democratie en Amerique» (1835), вскрывавшей с исключительной резкостью противоречия принципов формальной демократии, осуществленных в общественном и государственном строе Cевероамериканских cоединенных штатов. Близка взглядам Токвиля и та критика капиталистической «цивилизации», которую дает Пушкин, ссылаясь на «наблюдения нескольких глубоких умов, занявшихся исследованием нравов и постановлений американских».
Книга Токвиля была высоко оценена на страницах «Современника» А. И. Тургеневым в его статье «Париж. Хроника русского» (кн. 1 за 1836 г., стр. 273—274).
Примечания
1
Отзыв этот цитировался в предисловии к французскому переводу записок Джона Теннера.
2
Жан-Жак Руссо и его последователи, которых резко критиковал Эдвин Джемс в введении к запискам Д. Теннера.
3
«Демократия в Америке»
4
Род герба.
5
Мертвец.
6
Общество, коего цель – истребление пьянства. Члены обязываются не употреблять и не покупать никаких крепких напитков.
7
Прозвище, данное американцам; смысл его нам неизвестен.
8
Обозреватель
