Наконец Гау решился, дал сигнал. Несколько метко пущенных камней – и несколько обезьян свалилось на землю. Их тут же прикончили, а остальные обезьяны с жалобными криками очистили поле сражения. Ловкий молодой Кас не хуже обезьяны подобрался к дуплу, заглянул в него и отскочил с испугом: на дне, с жалобными и радостными криками, прыгали и протягивали к нему руки странные существа, сплошь покрытые чем-то жёлтым.
Пожалуй, не плохо пристукнуть их дубинкой, а там видно будет. Кас совсем было к этому приготовился, как вдруг…
– Кас, – услышал он. И снова с плачем и радостными криками: – Кас!
Свои! От удивления волосы Каса встопорщились на затылке. Но его возглас был заглушён отчаянным криком Даны. В звуках, доносившихся из дупла, она узнала голос своего Вака. Одним прыжком Дана оказалась на дереве и, наклонившись, протянула руки в дупло. Вак тотчас же за них уцепился и через минуту уже был на земле, в объятиях счастливой матери. Она прижимала его к себе и не без удовольствия облизывала: запах и вкус фруктовой массы, облеплявшей Вака, были очень приятны. Женщины окружили их. Сочувственно вскрикивая, они деятельно помогали очищать Вака тем же способом. О Раме ни Вак, ни его мать не вспомнили. Но его горький плач разжалобил Каса, и тот не спеша вытащил на свет Рама. Выкупать мальчуганов в реке, разумеется, никто не подумал. Окончательно разогнав обезьян, люди орды сами вперегонки кинулись к веткам, согнувшимся под тяжестью плодов. Они не только наелись досыта, но тоже перемазались основательно, а потому кривлялись и веселились чуть не до утра.
Оказавшись на свободе, Рам кинулся искать старого Мука. Тот, по обыкновению, уже уселся в стороне на удобном корне дерева и осторожными ударами подправлял обломанный конец рубила. Голоса Рама он не расслышал, грустно качал головой и тяжело вздыхал: Мук горько переживал исчезновение своего любимца. Рам издали увидел старика, бросился к нему, но почему-то остановился, подошёл тихонько и молча опустился около него на корточки. Мук недовольно покосился: не собрался ли какой озорник подразнить его? Но тут же камень вывалился из его задрожавших рук. Со странным криком, словно ему стало трудно дышать, старик обхватил голову мальчика и крепко прижал к себе. Кругом, сытые и довольные, прыгали и кричали люди орды. А старик и мохнатый мальчик молчали, не разжимая объятий. И в этом молчании переживали то настоящее, человеческое, что начинало пробуждаться в их тёмной, полузвериной душе.
Глава 29
Взрослые мужчины особого внимания на мальчишек не обратили: их больше привлекло обезьянье мясо с приправой из сочных плодов.
Гау же и мясом не заинтересовался: выйдя из-под тени деревьев на открытое место, он стоял неподвижно, опираясь на палицу. Струйка дыма, такая далёкая и желанная, по-прежнему приковывала его мысли. Морщины на низком лбу сходились и расходились, он тяжело вздыхал и качал головой.
Маа молча издали наблюдала за ним, переводила глаза с хмурого лица на дым там, вдали, и тоже невольно вздыхала. Наконец, приблизившись, она нерешительно протянула к нему сложенные руки, полные жёлтых плодов. Гау нетерпеливо оттолкнул их, не сводя глаз с горизонта. Маа не обиделась: вежливость не была в обычае людей орды. Она отошла, и Така с благодарностью съела отвергнутое вождём угощение.
А Гау уже опять нетерпеливым криком торопил людей, те всё неохотнее его слушались. Куда ушли счастливые времена, когда каждая удачная охота означала долгий отдых на месте и приятную сытость. Только голод заставлял людей орды сниматься с места и идти до следующей, такой же удачной охоты. Саблезубый тигр, пожар, рыжеволосые – всё это прошло. И что же? Теперь сам вождь, Гау, не даёт покоя. Конечно, сидеть у огня приятно. Но без отдыха бежать за ним вдогонку, бросать недоеденное жирное мясо, кости, полные мозга… И сколько ни беги – дым как будто не становится ближе. Так стоит ли бежать?
Однако с окриками и колотушками спорить трудно. Ворчащая, исподтишка огрызающаяся орда покинула приветливую тень деревьев. Опасливо оглядываясь, люди вышли на равнину. Равнина была не такая открытая, как та, по которой они бежали до скал, занятых длинномордыми. Там и тут виднелись заросли кустарников и отдельные группы деревьев. Поначалу как будто ничто не грозило опасностью. Но опытные охотники недоверчиво косились на кустарник – не угадаешь, кто там притаился.
Люди шли дальше, и глаза охотников разгорались. Равнина кипела жизнью. Всё чаще встречались новые, незнакомые животные. Неважно какие: мясо – всегда мясо, какая бы шкура его ни покрывала. Но Гау быстро, решительно шёл вперёд. Урр с дубинкой на плече шагал сзади. Попробуй – остановись.
Страдать от жажды не приходилось: прозрачные журчащие ручьи бежали у подножия деревьев, скрывались в зарослях кустов и снова выбегали на простор. Они все стремились к реке, от которой люди отходили всё дальше. Переходить их вброд не представляло ни труда, ни опасности, вода приятно охлаждала горящие натёртые ступни и не поднималась выше колен. Но желудки, наполненные одной водой, всё сильнее требовали мяса. Наконец и Гау не выдержал: стадо крупных антилоп неожиданно вынеслось из-за дальнего холма и устремилось навстречу кучке утомлённых и голодных людей. Послышался лёгкий свист – сигнал Гау: охота разрешается. Тотчас люди исчезли в высокой траве, как будто их тут и не было. Только колебание отдельных высоких травяных метёлок показывало: охотники расходятся широким полукругом навстречу ничего не подозревающим животным. Ближе, ещё ближе, круг скоро замкнётся, и антилопы окажутся в кольце.
Правая часть кольца уже приблизилась к густой невысокой заросли, как вдруг резкий запах крупного хищника заставил Гау забыть об антилопах. Справа от него, за кустом ивняка, прилёг, распластавшись, огромный черногривый лев. Трава и ветви кустарника скрывали его так хорошо, что только лёгкий ветерок предупредил Гау об опасности. Ветер донёс до него запах затаившегося хищника, льву же помешал почуять близость людей. Поглощённый видом приближающейся дичи, лев не заметил, что он в этом месте – не единственный охотник.
Гау так же бесшумно, как двигался вперёд, скользнул назад. Лёгкое прикосновение – и Руй, его сосед, попятился и передал приказ следовавшему за ним Урру. Опасность, такая близкая и страшная, заставила забыть о голодных желудках. А лев, будто зачарованный зрелищем добычи, которая сама мчалась ему навстречу, ничего не почувствовал. Со своего места, в отдалении, Гау видел, как дрожат за кустом высокие метёлки травы. Он понимал: это бьётся от волнения кисточка на конце львиного хвоста – лев готовится к прыжку. Если бы не антилопы – в львиных когтях, наверняка, уже билось бы беспомощное тело человека.
Объятые ужасом перед грозной опасностью, люди невольно продолжали следить за приближением антилоп – уже не своей добычи. Антилопы неслись, как ветер. Они двигались плавными скачками и, взлетая на прыжке, поджимали ноги, точно плыли над высокой густой травой.
Ближе, ближе… Но люди уже не ожидали их, осторожно, бесшумно, они пятились, скользили назад, к деревьям с низко опущенными ветвями. Там, на ветвях, они подождут, пока лев насытится и уйдёт. Может быть, от крупной антилопы что-нибудь останется…
Но вот антилопы что-то почуяли: как по команде, они взлетели в последнем прыжке, но не вперёд, а прямо вверх. Каждая опустилась на то же место, с которого прыгнула – как раз у того куста, за которым билась кисточка львиного хвоста. Вожак высоко поднял голову, длинные рога его, как две пики, устремились вверх. Люди замерли. Охотничья страсть заставила их на минуту забыть об опасности, угрожавшей им самим. И тут огромное жёлтое тело взвилось над кустом. Белое брюхо сверкнуло в полёте, точно грудь чудовищной птицы. Но вожак не успел или не захотел отпрянуть. Острые, как колья, рога приняли на себя всю тяжесть падающего зверя. Тупой мягкий удар – и два золотистых тела распластались на примятой траве. Антилопа не пошевелилась. Лев слегка судорожно дёрнулся, поднял тяжёлую голову, но тут же уронил её на спину жертвы и затих. Лёгкий стук копыт испуганного стада замер вдали. Поражённые, охотники долго стояли в неподвижности и молчании. Наконец, Руй оглянулся, вздохнул глубоко, будто сбрасывая с себя тяжесть, и издал тихий крик, означавший: «Мёртвый!»
– Мёртвый, – повторили охотники и придвинулись ближе. – Мёртвый, мёртвый! – восклицали они, радостно удивляясь.
Но сомневаться не приходилось: острые рога антилопы случайно пронзили насквозь сердце падающего на неё льва. Победитель и побеждённый оба были мертвы.
Удивление, страх, дикая радость избежавших смертельной опасности Людей – всё смешалось в криках и прыжках. Люди орды устремились на добычу. Лев – предмет ужаса и ненависти – лежал перед ними неподвижный, неспособный причинить им зло. Люди дёргали его за хвост, рвали усы, садились верхом и
