был хорошим шерифом и честнейшим человеком. Какая же причина могла подтолкнуть его к подобному действию? Здесь наверное, какая-то ошибка.
— Здесь нет ошибки, мэр, — живо воскликнул док Оэкленд. — Я видел все это собственными глазами, к тому же много народа слышало, как Хендри призвал Уоллена к ответу и видели, как шериф воспротивился этому требованию.
Темплтон резко обернулся к Джоэлю Хендри, не меняя выражения лица.
— Ты убил моего друга, Хендри.
— Именно так, Темплтон. У меня не было другого выхода. Я хотел взять его живым и получить от него ответ, по какой причине он решился на убийство. Но у него не было такого желания.
Темплтон ощутил, какая глубокая тишина стояла в комнате. Он почувствовал, что все глаза устремлены сейчас на него. Это был такой момент, когда он испугался, но тут же понял, что ему сейчас необходим трезвый ум, даже скорее хитрость. И он сказал спокойно:
— Я не призываю тебя к ответу за это, Хендри. Черт возьми, слишком многие поддерживают тебя, а это уважаемые люди, люди с которыми я дружу и которыми восхищаюсь. Дело не в том, кто убил Лэнка, но почему он совершил убийство. У тебя есть какие-нибудь соображения на этот счет, Хендри?
Хендри покачал головой.
— Нет ли их у тебя, мэр?
Темплтон спокойно выдержал его пристальный взгляд и покачал головой.
— Нет, у меня их нет. Лэнк был моим близким другом и мы вместе трудились на благо города. Все что я мог бы подумать, так это лишь то, что он ненавидел Барби по какой-либо причине, известной только им двоим. Что можно еще предположить?
Джоэль Хендри оценил находчивость Темплтона и был в затруднении что-либо возразить на это.
— Тогда этот вопрос решен, мэр. Теперь мы никогда не сможем узнать, кем же был Лэнк Уоллен. Очень жаль, потому что, если бы он был жив, то я думаю, множество необъяснимых вещей, которые имели место в этом городе, выплыли бы на свет.
— Что ты имеешь в виду? — живо спросил Темплтон.
— Банду некоего Уайлдера, мэр, банду состоящую из отребья и позволяющую себе чересчур много вольностей в этих краях. Я проверял и обнаружил, что множество переселенцев обвиняют Уайлдера в преступлениях против их собственности. Когда б они не могли рассчитывать на помощь от Лэнка Уоллена, то предпочли бы убраться отсюда, прежде чем их всех не перестреляли.
Темплтон почувствовал, как испарина покрыла его лоб. Ему захотелось положить конец этому разговору, разогнать этих людей и оказаться дома. Он сильно нуждался еще в одной порции виски. Но он заставил себя сказать:
— Возможно, в твоих словах есть доля правды, Хендри, и я полагаю, что каждый в этом городе должен теперь быть благодарен тебе за то, что ты сделал для нас. Ты убил двух подонков и разоблачил нашего шерифа, как пособника бандитов. Это была тяжелая ночь и это тяжелое потрясение для меня, поэтому я попрошу всех вас, люди, разойтись теперь по домам и завтра присутствовать на похоронах Лэнка Уоллена. Я чувствую, что мы обязаны ему тем многим, что он сделал для этого города в прошлом, проявляя твердость со скотокрадами, с нарушителями спокойствия в городе, с ганфайтерами, держа это отребье в рамках закона, либо выгоняя их из города, и сделал наши улицы безопасными. Он сделал так много доброго, хорошего, что это не подлежит забвению.
Темплтон бросил еще один печальный взгляд на Лэнка Уоллена и затем, повернувшись на каблуках, зашагал прочь. Только теперь он увидел Люси, стоявшую около входной двери и взяв ее под руку, повел на улицу.
Люси не стала спорить, потому что впервые за несколько последних месяцев она почувствовала глубокое уважение к своему отцу. Она видела, как он отказался покинуть своего старого друга, даже после того, как ему было доказано, что тот совершил преступление против города.
Они вместе дошли до дома, где Темплтон, оправдываясь сам перед собой, взял бутылку виски и отправился с ней на крыльцо и просидел там почти до рассвета.
Когда Люси вышла посмотреть на него двумя часами позже, то обнаружила его сидящим, а бутылка на три четверти пустой. Она прикрыла отца шерстяным пледом поверх колен, поцеловала в лоб и оставила его там.
Миновало два дня, в течении которых Джоэль Хендри проводил время либо в салуне, либо в забегаловке, или же в конюшне, ухаживая за своей лошадью. Он полностью ушел в себя, если не считать праздной болтовни, которой он изредка обменивался с Марком Бевином.
Бевин демонстрировал дружеские отношения с Джоэлем, но однако к нему еще не вернулся деловой энтузиазм бармена. Что-то еще должно было вскоре произойти, и Марк Бевин, да и весь город, чувствовали это.
Джоэль Хендри держался особняком и люди старались не мешать ему. Они понимали, что развязка еще не наступила и вскоре мирная жизнь может быть вновь нарушена. Запах смерти еще носился по улицам города, предупреждая о следующей жертве. Теперь не было шерифа, который бы докучал Джоэлю Хендри и вынуждал бы его покинуть город. Так что он оставался тут и ждал, и горожане ждали вместе с ним.
Наступила третья ночь после смерти Лэнка Уоллена, когда одинокий всадник, оставив прохладу прерий, проехал в полумраке задних улочек города.
Он проехал так спокойно, насколько это было возможным для бродяги и бандита, направляясь мимо платной конюшни к холму, на котором стоял особняк Темплтона. Оставив лошадь у ограды, Кид направился к дому мэра. Он обнаружил Рада Темплтона сидящим на крыльце. Одинокий свет горел внутри дома. Кид Уайлдер заставил Темплтона вздрогнуть от удивления, когда он ничего не говоря появился перед ним. Тонкая усмешка играла в уголках его рта.
— Уайлдер! — пробормотал шокированный Темплтон и встав на ноги, озабоченно всмотрелся в темноту позади него и, понизив голос, сказал: — Не здесь.
Уайлдер пожал плечами.
— В любом месте, где тебе нравится, мэр, но не тратя попусту время, давай составим точный план совместных действий. Пойдем в открытую, никто не побеспокоит нас, вот увидишь.
— Уоллен мертв, — произнес Темплтон, тихо спускаясь к дощатому настилу, который тянулся от его крыльца к улице. Но он успел пройти лишь половину пути, когда вдруг яркий свет залил его. Люси Темплтон стояла в дверном проеме, глядя на него с явным беспокойством и рассматривая молодого человека в шляпе, сдвинутой на затылок, стоявшего недалеко от крыльца с наглой усмешкой на губах.
Люси крикнула:
— Папа, кто это там? Куда ты собрался?
Темплтон живо повернулся лицом к дочери.
— Возвращайся в дом, Люси. Это тебя не касается.
Люси проигнорировав его требование, вышла из дома на крыльцо и тут она узнала в незнакомце Кида Уайлдера.
Девушка с ужасом застыла на месте. Затем, осознав, что означает эта встреча, сказала с угрозой в голосе:
— Нет, отец, нет!
— Да, мэм, уверяю вас, ваш отец и я, действительно близкие друзья. А теперь помолчи, пока я не узнаю, в чем дело. Темплтон, что ты там сказал про Уоллена?
— Не сейчас, черт бы тебя побрал, Уайлдер! — огрызнулся Темплтон. Он снова повернулся к Люси. — Если ты моя дочь, девочка, то пожалуйста, иди в дом. Я должен уладить кое-какие дела, а потом я тебе все объясню.
Однако Люси не шелохнулась.
— Нет, отец, я останусь. Мистер Уайлдер, пожалуйста объясните мне, что вы делаете здесь?
Уайлдер пожал плечами и уселся на перила крыльца, лениво болтая ногами.
— А почему бы и нет, а мэр? Рано или поздно, но все равно это всплывет. Мы — я и твой отец, поставим на колени весь этот город, мэм, и я полагаю, что вы еще не потеряли рассудок и не выдадите своего отца. Все, что вы кушаете и носите, и все чем обладаете, мэм, заработано вашим отцом и вы у него в долгу.
