время и еще раз все обдумать.
Ему хотелось посмотреть подшивки газет, где, возможно, есть какая-нибудь информация о событиях, в которых он раньше участвовал, или сведения о загадочном Джонасе Мандрине. Но так или иначе в Месиле надо вести себя очень осторожно.
В десятом часу вечера он въехал в этот тихий городок, расположенный на берегу Рио-Гранде. У салунов светились фонари. На стульях вдоль деревянного тротуара сидели люди.
Около редакции местной газеты он спешился. У входа на стуле сидел человек, поглядевший с нескрываемым любопытством на Нуна и на уставшую лошадь. Война Линкольна давно отгремела, но к одиноким всадникам в этих местах тем не менее относились предвзято.
Нун посмотрел вдоль улицы. Он с удовольствием сам посидел бы на каком-то из этих стульев, тихо беседуя с аборигенами, пока не пришло бы время ложиться спать, вдыхая прохладу.
— Приятный вечерок. Вы не работаете? — спросил Нун, как будто он не сомневался, что этот молодой человек принадлежит к отряду газетчиков.
— Это тот случай, когда отсутствие новостей — хорошая новость, — ответил тот, оживившись, — Проездом?
— Точно. Я бы хотел попросить, если можно, подшивку вашей газеты за два последних года. Хочу полистать старые номера.
— Ну что ж. Впервые слышу такое. — Газетчик встал. — Не многим интересно прошлое. Может, могу чем помочь? У меня хорошая память.
Нун стоял уже у дверей.
— Хочу ощутить дух страны. Можно, знаете ли, кое-что прочесть между строк. Газета ведь помогает узнать, что вокруг происходит.
— Милости прошу. Начните вон с той подшивки.
— Вы даете в основном городские новости или публикуете перепечатку и с Востока?
— От случая к случаю. — Внимание газетчика обострилось. — Если она представляет какой-либо интерес. Обычно мы используем и восточный, и калифорнийский материал, хотя все зависит от свободного места.
Нун вошел в помещение, вынул стопку газет и уселся поближе к лампе.
Газетчика насторожило слово «перепечатка». Он понял, что незнакомец не газетчик, так на Миссисипи говорили редко. Сам газетчик в Месиле работал всего три месяца и готов уже был двинуться дальше. Газетчик смотрел, как Нун читал подшивку за подшивкой. Что он ищет?
Нун сам толком не знал, что хочет найти. Может быть, какие-то упоминания о Джонасе Мандрине или какую-либо новость, которая может пробудить его память.
Наиболее тщательно он изучал текущую информацию.
Была уже полночь, когда в глаза ему бросился заголовок: «Исчезновение». Текст был таков:
«500 долларов награды предлагается за какие-либо сведения о местонахождении Джонаса Мандрина, исчезнувшего два года назад. Тогда в Нью-Йорке были убиты жена и ребенок Мандрина. Его самого, находившегося в подавленном состоянии и обезумевшего от горя, некоторые встречали в Сент-Луисе и в Мемфисе, но затем его след был потерян.
Известный охотник на крупную дичь и стрелок-спортсмен, Джонас был учредителем и президентом компании по производству оружия «Мандрин армс» в Луисвилле, а до этого в качестве корреспондента сотрудничал в крупных газетах Старого и Нового света.
Предположение, что Джонас Мандрин умер, до сих пор остается предположением, несмотря на то что полиция обнаружила и предметы одежды, и письма названного джентльмена».
Газета в руках Нуна была пятилетней давности, а Джонас Мандрин, получилось, исчез на два года раньше. Согласно докладу Пинкертона, Рабл Нун появился в миссурийском лагере примерно через год после исчезновения Мандрина. Все как будто сходилось.
Так не был ли он Мандрином? Если да, то что его заставило сменить имя и стать Раблом Нуном — человекоубийцей?
Он уложил газеты обратно в шкаф.
Было поздно, но газетчик еще не ушел.
— Нашли, что хотели? — спросил он.
Нун снял шляпу, пригладил волосы.
— Хорошее у вас тут местечко, — сказал он. — Хотя железная дорога все изменит.
Он сел в седло и поехал искать платную конюшню.
Газетчик вошел в дом, стал листать газеты и только под утро нашел заметку о Джонасе Мандрине. Он задумался: эта информация могла кого-то заинтересовать, можно получить пятьсот долларов. Он взял лист бумаги и перо…
Глава 11
Рабл Нун проснулся в гостиничном номере в холодный утренний час. Он решил возвратиться на ранчо «Рафтер-Д» и там действовать в соответствии с обстоятельствами.
Если его звали Джонас Мандрин, это уже не имеет значения, поскольку он ничего из той своей жизни не помнит. Жена и ребенок? Возможно, амнезия защищает его от страха и горя. Но он не помнит ничего. Не исключено, что он прибыл на Запад по следу преступников. Теперь они, во всяком случае, могут его не бояться. Он их не помнит.
Любопытно было бы знать, что в связи с этим на уме у судьи Найленда. Знал ли он его как Джонаса Мандрина?
Он быстро оделся, подровнял бороду и причесался. В ресторане он наскоро позавтракал, попросил приготовить сверток с едой и поскакал из города, пустив чалого во весь опор. Ехать поездом не стоило. Если они следят за железной дорогой, то его немедленно засекут. Он менял в пути лошадей. На небольших ранчо это никого не удивляло. В общем, за чалого жеребца он получил лошадку, выглядевшую не шикарно, но, как выяснилось, чрезвычайно выносливую.
Очередное ранчо, к которому он подъехал, стояло возле ручья, впадавшего в Рио-Гранде.
Темнело. В окне горел свет, но залаяла собака и свет погасили. Он подъехал, прокричал приветствие хозяевам, сначала по-английски, потом по-испански.
Не получив ответа, он въехал во двор и снова громко обратился к хозяевам.
Послышался голос из-за деревьев:
— Что вам угодно, сеньор?
— Если не возражаете, то немного еды и лошадь взамен моей.
— Куда вы держите путь?
— В Сокорро, амиго.
Показался мексиканец. С ружьем.
— Вы можете подъехать, сеньор, но имейте в виду, что здесь, на ранчо, у моего сына винчестер.
— Вы поступаете как мудрый человек, амиго. Сейчас много плохих людей.
Нун спешился и повернул лошадь так, чтобы им легче было рассмотреть ее.
— Это хорошая лошадь, — сказал он. — Но она устала, а ехать мне далеко и у меня есть враги.
Мексиканец пожал плечами.
— О человеке можно судить по его врагам. Да, это хорошая лошадь, очень хорошая лошадь, и я вижу, что вы прибыли издалека. — Он крикнул в дом: — Тарелку и чашку, мемачита, — и пригласил: — Войдите, сеньор.
— Только я возьму с собой ружье, амиго. Не возражаете?
— Конечно. — Мексиканец добавил: — Мой сын присмотрит за лошадью.
В доме Рабл снял шляпу и поклонился мексиканке, стоявшей у печи.
— Я причиню не слишком много хлопот, сеньора?
— Никаких хлопот. Садитесь, если хотите.
Бобы были горячими и сытными. Он съел две тарелки бобов, несколько лепешек и кусок мяса.
— Вы проголодались, сеньор, — заметила женщина.
Он улыбнулся.
— Вы замечательно готовите, сеньора. Я получил величайшее удовольствие. Как бы я ни был сыт,
