провели фантастическую ночь без сна, большую часть которой вдыхали гашиш через соломинку.
И без слов понятно, что на другое утро ни Нейл, ни я не были «в форме», а нам предстояла встреча в «Мэйси». Дело еще больше усугубилось после того, как наш шофер во время поездки «развеселил нас» очередной порцией марихуаны. К тому времени, когда мы не спеша вошли в нарочито роскошные офисы управляющего директора «Мэйси», и Нейл, и я уже летали выше, чем битловский м-р Кайт. Директор сидел за громадным столом в компании 6–7 сотрудников, и ожидая нас, невозмутимо попыхивал сигарой.
В такой обстановке я выглядел и чувствовал себя совершенно не в своей тарелке — в марокканских бусах братской любви, цветастой рубашке, шелковой расшитой куртке, зеленых вельветовых брюках и сапогах до колен. Тем не менее, все администраторы встретили наше предложение с готовностью и энтузиазмом, и заверили, что не предвидят трудностей, связанных с утверждением нашей договорености с директорами «Мэйси». Единственной проблемой было то, что из-за наркотиков, «сдвига биологических часов» и бессонной ночи мы с Нейлом не могли связать и двух слов и поэтому поторопились закончить встречу, как только была выработана общая форма договоренности. Мы пожали всем руки и пообещали поддерживать постоянный контакт.
Сомневаюсь, что за пять дней, проведенных в Нью-Йорке, мы с Нейлом оставались трезвомыслящими дольше пяти минут. Поскольку мы были странствующими посланниками БИТЛЗ, каждый вечер друзья Нэта Уэйсса по шоу-бизнесу щедро поили и кормили нас и постоянно потчевали наркотиками и роскошными девочками. За все время поездки я потратился на целых… 25 центов, сдав в гардероб пальто в каком-то фешенебельном клубе.
Вторым нашим главным заданием было подыскать в Нью-Йорке подходящее место для первой американской «дискотеки Сержанта Пеппера». Мы нашли прекрасное здание — огромный 4-этражный склад, забитый в то время десятками тысяч ламп. Записав всю необходимую информацию, мы заверили его владельца, что в скором времени БИТЛЗ или их представители наведут с ним контакт.
В последнюю ночь, когда мы с Нейлом были в каком-то клубе, к нам подсела аппетитная парочка пышногрудых черных модисток, которые не возражали, когда я — конечно же, вусмерть пьяный и «приторчавший» — вытащил грудь одной из них наружу из-за декольтированного платья. Нейл покатился со смеху, но часа через полтора-два он хохотал еще громче — уже в нашем номере — когда у этой девицы, пока я ее «натягивал», слетел парик.
Едва мы успели уснуть, в 6.30 зазвонил телефон и наш шофер сообщил, что пора ехать в аэропорт. Только тут вспомнив про свой рейс в 8.00, мы с Нейлом стали в панической спешке одеваться и собирать вещи. Однако, наши хмельные подруги восприняли толчки и пинки с таким негодованием, что мы наивно оставили их отсыпаться сколько им угодно и предложили заказать завтрак за наш счет.
Безмятежно проспавшим весь полет, ни Нейлу, ни мне не снилось, что мы востанавливаем силы после самой дорогой «потягушки» в нашей жизни. Когда через пару недель в «Эппл» пришел счет из отеля «Уорвик», обслуживание номера и стоимость телефонных разговоров за одно лишь последнее утро заметно превысили 1000 долларов! Эти две модистки не только позавтракали бефштексами, клубникой и шампанским, но и заказали пару ящиков выпивки, которую утащили с собой. Вдобавок, они на полную катушку использовали эту редкую возможность для того, чтобы позвонить своим подружкам и приятелям в Калифорнию и Европу. Мы с Нейлом быстро и молча подписали счет, моля Бога, чтобы наши коллеги — не говоря уж о БИТЛЗ — не обратили внимания на эти астрономические цифры. Но, как выяснилось, никто их не заметил.
Едва успев пробыть в Англии одни сутки, я должен был снова лететь — на этот раз в Танжер, в компании «Простака». За это время я успел заехать к Джону, которого результаты наших деловых встреч интересовали гораздо меньше, чем мой рассказ о девочках, «травке» и пьянках. «Да, вот уж вы покутили, так покутили! — с завистью сказал Джон. — Эх, мне бы с вами туда слетать, а не торчать тут и бездельничать!»
«Так что же тебе помешало это сделать? — удивился я. — Давай тогда полетим в следующий раз вместе.»
«Если бы я смог изменить свой е…ник, я бы полетел, — вздохнул Джон. — Но из-за всех этих жутких разборок — просто потому, что я — Джон Леннон — я не смогу расслабиться и делать то, что делали вы с Нейлом.»
Когда я намекнул, что хотел бы провести эту ночь на Хэйлинге, со своей семьей, Джон сказал, что у него нет сейчас свободных машин, и предложил воспользоваться одной из коллекции Ринго. В итоге я взял «Мини», которую Ринго только что переделал за несколько тысяч фунтов на заказ.
В ту самую ночь был шторм, и поскольку мы жили у моря, проснувшись утром, я обнаружил, что вся дорога — и любимая «Мини» Ринго! — по колено залиты соленой водой, переброшенной штормом через дамбу. К моему ужасу, машина даже не заводилась. Но, к счастью, я сумел оттащить машину в ближайший гараж, и потом на всех парах едва успел вернуть ее Ринго и не опоздать на свой самолет в Танжер.
С точки зрения лондонского «андэграунда» 1967 года, Марокко был «клевым» местом, и, естественно, я и «Простак» решили закупить там ювелирных изделий, тканей и украшений, которые были одновременно на редкость экзотическими и до смешного дешевыми (слава Богу, торговаться мы умели!). Путешествие, впрочем, началось довольно неудачно, когда в Танжерском аэропорту обычное появление «диковинного» квартета привело к тому, что нас на несколько часов задержали недоверчивые работники таможни. Впечатление было такое, что у всех в аэропорту был повод толпиться вокруг нас и глазеть, разинув рот. И так нас встречали повсюду; как за Пестрыми Дудочниками Хэмлина, за нами постоянно тянулись толпы зевак.
Из Танжера мы в большом «Вольво» отправились в «магическое мистическое путешествие», включившее Фез, Касабланку, Атласные горы и Маракеш. Перед самым выездом Саймон Постьхъюма успел навести в Маракеше контакты, и его знакомые с радостью согласились быть нашими гидами. Один из них, как ни странно, оказался мясником, который пригласил нас к себе на кускус
После обеда все мужчины занялись курением гашиша через длинную трубку удивительной красоты. Женщины же, равно как и юный сын хозяина, были благоразумно исключены из этого ритуала. Но, с нашей точки зрения, наиболее необычной деталью обеда было стадо овец, нахально блеявших вокруг стола и испражнявшихся на пол когда и где им хотелось. Казалось, мясник очень боялся, что его овец украдут, если только они не будут все время у него на виду.
А однажды ночью друзья Саймона повели нас по касбе, и для этого случая мы одели длинные до пят накидки с капюшонами, которые называются бурнусами. Смешавшись с толпой фокусников, жонглеров, пожирателей огня и заклинателей змей, мы остановились в арабском кафе «отведать» пластичного опиата для жевания под названием «марджюн», эффект которого оказался настоль косильным, что мои спутники вывели меня из кафе под руки, как слепого. В течение следующего часа я видел одни только светящиеся разноцветные звезды.
Все это путешествие продолжалось десять дней, то есть почти вдвое дольше запланированного. Когда мы вернулись в Лондон, наши коллеги в «Эппл» уже начали беспокоиться, что нас похитили. На самом же деле мы были настолько очарованы окружающей местностью и так погрязли в своих деловых операциях на базарах, (ибо мы уже успели «просечь» местную систему торговли и не платили тех астрономических цифр, которые заламывали торговцы), не говоря уж о широко распространенном крепком марокканском гашише и кифе, что совершенно утратили чувство времени.
Однако с точки зрения бизнеса как такового, наша поездка в конечном итоге имела сомнительную ценность и выгоду. Большая часть товаров, не взятых с собой домой, таинственным образом затерялась при пересылке (если только они действительно были отправлены).
Одной из моих первоочередных задач после возвращения в Лондон было добиться у Вестминстерского муниципалитета разрешения на психоделическую роспись «Простаком» здания на Бейкер-стрит, 94. Однако в муниципалитете мне недвусмысленно дали понять, что даже БИТЛЗ не станут исключением из правила, требующего, чтобы все деловые здания в этом районе были выкрашены в однотонные черный, белый, коричневый или серый цвет.
В результате мы решили бросить Синим Паскудникам
