После того, как я снова начал работать «на себя самого» (и стало ясно, что я больше не являюсь постоянной частью ежедневной жизни Джона), мы с Йоко постепенно достигли молчаливого перемирия. Раз в две недели, или около того, я приезжал на несколько часов, в течение которых Йоко обычно подыскивала себе какое-нибудь занятие, а мы с Джоном были вместе. Работа персонального ассистента в конечном итоге досталась Энтони Фосетту, помогавшему Джону и Йоко организовать некоторые их художественные выставки, и, несомненно, хорошо знавшему свое место.
Кроме того, я был вместе с Джоном на рождественской вечеринке 68 года в «Эппл», одним из главных «событий» которой должна была стать 42-фунтовая индейка, наверное, самая большая во всей Великобритании. Несмотря на то, что Джон появился по этому случаю в облике Санта Клауса — с белой бородой и красным носом — он был в явно невеселом расположении духа, и выглядел самым жалким Санта Клаусом на моей памяти. События предыдущих недель — арест за наркотики, выкидыш, вкупе с насмешками и злобой прессы и общественности, конечно же, нанесли свой удар.
Среди приглашенных оказались еще и два члена сан-францисских «Ангелов ада» в компании растрепанных девиц и подружек, уместившихся на паре мотоциклов «Харли-Дэвидсон». Оказалось, Джордж Харрисон во время краткого посещения Калифорнии неосмотрительно пригласил «Ангелов», если они когда-нибудь окажутся в Лондоне, посетить БИТЛЗ. И вот Фриско Пит и Билли Тамблвид («Францисский Пит» и «Билли Перекати-Поле») решили проверить твердость слов Джорджа.
Оба эти жутких типа выглядели так, словно они только что сошли с экрана фильма «Дикие». Завалившись на Сэвил-роу, 3, словно к себе домой, и воздав должное коктейль-бару «Эппл», Билли и Фриско Пит не собирались долго ждать самую большую в Британии индейку.
«Ее уже готовят, — оптимистически сказал Джон, — и очень скоро принесут.»
«Эй, человек, — взревел Фриско Пит, — мы хотим жрать! Живо тащите нам пожрать!»
Наконец Питер Браун осмелился вмешаться в эти тирады. «Этот обед стоил нам огромных трудов, — сказал он ледяным голосом исконно английского дворецкого, — и вам придется подождать его, как это делают и все остальные.»
Слова Питера настолько ошеломили «Ангелов», что они так и застыли с отвисшими челюстями. Но когда кто-то еще попытался объяснить ситуацию в более доступных терминах, один из «Ангелов» ответил на языке, который знал лучше всего. Раздался громкий хруст, и все обернувшиеся в ужасе увидели, как этот «Ангел» со страшной силой обрушил кулак на лицо своей жертвы. Что ни говори, а насилие было тем, с чем никто не ожидал столкнуться в «Эппл». Однако, при тех обстоятельствах с этими гориллами, оказавшимися среди нас, мало что можно было поделать. Несмотря на это, я все же принял едва не ставшее роковым предложение Билли Тамблвида покататься по ночному Лондону на его «Харлее». Пока я прощался с жизнью, этот «Ангел» беспечно летел на красный свет с сумасшедшей скоростью и на поворотах наклонял мотоцикл на все 90 градусов, вдобавок ко всему, Билли не знал, что в Англии левостороннее движение. Когда я, наконец, встал на твердую землю, мое чувство облегчения можно было сравнить только с минутой, когда мы с Джоном в Куарибэнкской школе узнали, что нас «не посадят» за аферу с 15.000 талонов на питание.
Но вернемся к вечеринке. Джон немного оживился только после того, как завел меня наверх показать две свои последние работы. Первая была «скульптурой», представлявшей собой черный пластмассовый ящик с прозрачной крышкой, на которой была приклеена надпись: «ОТКРОЙ НА СВОЙ СТРАХ И РИСК». И хотя я видел, что ящик был пуст, я испытал легкое трепетное волнение, когда решил его открыть. Онако ничего не произошло, и Джон громко расхохотался.
Вторым «творением» Джона была его новая книга под названием «Дневник рабочего». На первой странице было написано: «1 января, понедельник. Встал. Ушел на работу. Вернулся домой. Лег спать.» Точно такие же записи были во вторник, среду, четверг и пятницу. Под датой «6 января, суббота» Джон нацарапал: «Е…л жену», а воскресная страница была вообще не заполнена. Пометки следующей недели ничем не отличались от предыдущей, и то же повторилось и с пятьюдесятью оставшимися.
Подобные опусы, ясное дело, в основном были инспирированы работами Йоко. «Мы просто стебёмся, — заверял меня Джон. — Это просто продолжение того, чем мы с тобой занимались в детстве — выдумывали ситуации и смеялись над ними, когда никто не мог понять, с чего это нас разобрало. А сейчас для развлечения мы с Йоко выдумываем свои ситуации. Только теперь мы сохраняем серьезный вид и отпускаем все это под видом «авангарда». Это обалденное занятие! Никто даже не знает, на что способна Йоко, Пит, она удивительна! Она просто ох…вает со смеху, что некоторые принимают все это всерьез. Нужно быть просто ё…м идиотом! Вместе с тем, некоторые все же просекают это и воспринимают, как нужно: и так было на нашей первой выставке, когда все подходили к большому белому полотну, на котором были слова: «ВЫ — ЗДЕСЬ». Некоторые просто покатывались со смеху. Но большинство бормотало: «Да-а- а-а… круто!.. ВЫ — ЗДЕСЬ!» или же спрашивали: «Черт возьми, что же все это значит?» А мы стоим с самым серьезным выражением и молчим.»
За несколько месяцев до этого я вместе с Джоном и Йоко побывал в Сионском парке — в самом шикарном здании «биржевого пояса» — магазине по торговле садовым оборудованием, где они хотели купить садовые ворота, которые намеревались поставить посреди пустого поля. «Это будет наш «Кусочек ворот», — пояснил Джон. — Все эти ненормальные, помешанные на авангарде, столпятся черт знает где, чтобы просто открыть ворота, пройти сквозь них и выйти с другой стороны.»
Но когда мы въезжали в Сионский парк, его внимание вдруг привлекли прекрасные чугунные ворота парка. Даже после того, как Джону сказали, что они не продаются, он не хотел отступать. «Да кончай ты валять дурака, — настаивал он. — Сколько ты хочешь за эти ворота?»
Когда же продавец сообразил, кто с ним говорит, он назвал такую астрономическую сумму, что даже Джон и Йоко сочли ее слишком высокой. Однако всей душой загоревшись теми чугунными воротами, они не захотели соглашаться на что-то другое для исполнения своего замысла.
И дальше этого «Кусок ворот» не пошел…
К тому времени у Пола тоже появилась новая подруга жизни. Как и Йоко, Линда Истмэн была волевой женщиной и старалась быть рядом со своим мужем как можно больше. Но почти во всех прочих отношениях у них с Йоко не было ничего общего. Вскормленная в высшем обществе Нью-Йорка, Линда поддерживала буржуазные устремления Пола точно так же, как Йоко пробудила в Джоне необычного артиста. И когда Линда, в свою очередь, начала также приезжать с МакКартни в студию, старые «ленноно-маккартниевские» отношения напряглись вдвойне.
Впервые это стало очевидно во время сессий звукозаписи к «Get Back», впоследствии переименованного в «Let It Be». По первоначальному плану Пола, группа будет не только записывать новый альбом «возвращения к своим истокам» — без привлечения каких-либо струнных, экзотических инструментов и многократных наложений записи, как это было на последних дисках — но и будет сниматься в документальном фильме о БИТЛЗ, создающих свой альбом. Даже сама запись должна была стать «документальной». По замыслу Пола, паузы между песнями должны были заполнять остроумные битловские реплики и эпизодические экспромтные исполнения «стареньких» вещей, которыми группа обычно «разогревалась». Что касалось репертуара, Пол надеялся, что БИТЛЗ наберут его во время турне.
Однако ничего из описанного не получилось так, как было задумало. «У нас все валилось из рук, — вспоминал Джон позднее. — Чувствовали мы себя в этой Твикенхэмской студии просто премерзко… Ну разве можно что-нибудь сыграть в 8 утра… в этом дурацком месте с кинооператорами и цветными прожекторами?..»
Джордж, со своей стороны, даже ненадолго ушел из БИТЛЗ. А после того, как остальные категорически отказались даже думать о каком-то концертном турне, Полу пришлось довольствоваться импровизированным выступлением на крыше «Эппл» на Сэвил-роу, 3. Там БИТЛЗ по крайней мере сумели наконец вновь тряхнуть стариной.
Однако к тому времени, когда сессии закончились, все они были настолько пессимистично настроены, что никто даже смотреть не хотел на сотни часов записей, которые так и остались пылиться в сейфах до следующего года, пока Джон не предложил Филу Спектору сделать из этого хаоса альбом.
Еще одно яблоко раздора созрело, когда Пол и Джон выставили на пост бизнес-менеджера «Эппл» двух разных людей. Поскольку отец Линды Ли Истмэн был одним из наиболее видных защитников авторских прав Нью-Йорка, Пол, естественно, решил, что его будущий тесть — именно тот, кто им нужен. Джон,
