самому себе, а потом, подойдя вплотную к Женару, произнес:
— Отличный голос у вашего певца, ваша милость. Жаль только, что слишком тихий.
Ан-Котеа удивленно обернулся и увидел человека, в высшей степени неприятного. Нет, поначалу Женар отнес Ролта к безобидным и никчемным конкурентам, наблюдая за его фехтовальным мастерством, но после речи в трапезной… О, после этой речи мнение сына графа изменилось. Так болтать могут лишь опасные люди, ведь все знают, что женщины чрезвычайно чувствительны к словам. К тому же, Женар, обладая рядом несомненных достоинств, отчетливо осознавал, что он такому говоруну не соперник на попроще диспутов. Возможно, философ, старый советник отца, и смог бы справиться с Ролтом, но ан-Котеа даже в голову не пришло взять его с собой. А жаль.
— Почему же тихий, господин… эээ… ан-Орреант? — вежливо осведомился Женар. У него мелькнула мысль, что собеседник собирается как-то опорочить певца. — Релиа — один из лучших. Ему аплодировали короли.
— Один из лучших, ваша милость, — согласился Виктор. — Ему бы добавить громкости и стал бы самым лучшим.
Сын графа поджал губы:
— Мастерство певца не в громкости, господин ан-Орреант.
— Как сказать, ваша милость. Вот, например, когда я пою, то меня слышно издалека. Менестрель в нашем замке говорит, что с таким голосом можно командовать тысячей.
— Так вы поете, господин ан-Орреант? — столь же вежливо поинтересовался Женар.
— Иногда, ваша милость. Менестрель в нашем замке говорит, что мне не хватает мелодичности и какого-то слуха. Не пойму, что он имеет в виду, потому что слышу я хорошо. Но мощный голос у меня определенно есть.
Тонкая улыбка скользнула по губам ан-Котеа.
— Почему же вы тогда не споете здесь, господин ан-Орреант? Все бы послушали.
— Варсеты нет, — простодушно ответил Виктор. — А так бы я спел. И сыграл.
— Вы еще и играете?
— Ну да. Пробовал пару раз. Менестрель нашего замка обучил меня двум нотам. Сказал, что для меня этого достаточно. Я ему верю. Ведь в песне главное — голос.
— Вот как? Двум нотам, значит, — Женар изо всех сил сдерживал улыбку. — А если я дам вам варсету, то покажете свое мастерство, как обещали?
— Разве я обещал? — удивился Антипов.
— Конечно, сказали ведь только что, что сыграете и споете.
Досада мелькнула на лице собеседника ан-Котеа. Надо же, так оплошать!
— Так тут же очередь, — выкрутился он. — Посмотрите, сколько желающих. Уже все расписано!
— Ничего, я уступлю вам одно из своих мест, — галантно сообщил Женар, и, не давая Ролту опомниться, воспользовавшись тем, что тенор ан-Суа закончил, громко крикнул:
— Я передаю свою очередь господину ан-Орреанту! Пусть сейчас выступает! Третьим!
На лицо сына графа было любо-дорого посмотреть. Вот это работа — не успел появиться серьезный конкурент, как он его уже утопил. Графине вряд ли понравится бездарный громкий голос в сопровождении убогой игры на варсете.
Судя по печали в глазах представителя замка ан-Орреант, он только-только начал понимать, в какую ловушку попал. Пообещал непонятно что Женару, теперь придется расхлебывать. Ан-Котеа просто торжествовал. Но что поделаешь?
Виктор с грустью принял протянутую ему варсету, взял медиатор и вышел на пустое пространство перед окном. На него сверху выжидательно взирала Вирета, удивленная таким поворотом.
Молодой воин обернулся, укоризненно посмотрел на Женара, увидел счастливую улыбку, пожал плечами и прикоснулся к струнам. Музыка 'Я встретил вас…, еще неизвестная в этом мире, легко и свободно полилась из-под пальцев. Антипов больше не оглядывался, но знал, что ухмылка хитромудрого ан-Котеа уже стерлась и, возможно, превратилась во что-то иное. Однако это не интересовало Виктора. Он был поглощен пением и необычной, еще не вполне осознанной мыслью. Этот мир все время проверял его на прочность, преподнося странных противников: бывший студент против барона, единственный последователь бога войны против сонма жрецов, недодворянин против сына графа, воин средней руки против целого отряда опытных бойцов и вот теперь последнее, самое забавное, — бас против кастрата. Антипов бы умер от смеха, если бы хоть чуть-чуть допускал, что коварный Кеаль его после этого воскресит.
Глава 6.
Все ворота замков устроены одинаково. Их цель — не пропускать. Массивные двери замка ан-Мерея, сбитые из тяжелых дубовых досок, укрепленные железными скобами и петлями, стойко выполняли свою работу по уменьшению количества нежелательных посетителей. Они чаще были закрыты, чем раскрыты. Ведь ворота распахнуты для каждого лишь у того, у кого их вообще нет. А если они есть, то ими нужно пользоваться. Так считали хозяева замка, так думала стража, так полагали и сами гости. Две башенки, сложенные из больших камней, нависающие над воротами, служили лишним напоминанием входящим об их избранности. В них ведь не летит стрела из узкого окна-бойницы, не льется кипяток из промежутка между зубцами, не падают камни, брошенные меткой рукой ополченца. Гостям путь открыт. Но существует одно, очень нежелательное для хозяев, свойство ворот. Как правило, через них входят неприятности, а выходят радости. Так бывает не всегда, но довольно часто. Радости появляются в замке, чтобы рано или поздно покинуть его, а неприятности обычно возникают за его пределами и умудряются проникать внутрь, невзирая на сильную стражу и мощные укрепления.
Неизвестно, размышляла ли о чем-то подобном графиня Ласана, когда, стоя у окна рабочего кабинета на третьем этаже, наблюдала за въездом в замок жрецов. Однако она живо интересовалась происходящим. Девушка смотрела на то, как гости входят в длинную утреннюю тень, отбрасываемую донжоном и достигающую внутренней стены, и периодически оборачивалась к Вирете, чтобы сверить впечатления.
— Почему никто из них не едет на ослах, ваше сиятельство? — любопытствовала Вирета, тоже бросая взгляды то на двор, то на госпожу. — Наш жрец ведь частенько передвигается на ослике. А эти вон как гарцуют! Уж не хотят ли они принять участие в турнире?
Около дверей донжона остановилась светло-желтая карета с зелеными рисунками на дверях, сопровождаемая тремя всадниками в белых мантиях жрецов и несколькими солдатами.
— Как говорил мой отец, жрецы высоких рангов не видят разницы между ослами и всеми остальными животными и людьми, — с насмешливой улыбкой отвечала Ласана. — Поэтому им возможно кажется, что они едут на ослах.
Дверца кареты распахнулась и оттуда, опираясь на руку Ракла, дворецкого, медленно вышел тучный человек низкого роста.
— Госпоже не нравятся жрецы, — с легким вздохом осуждения сказала Вирета.
— Почему они должны мне нравиться? — Ласана развернулась всем телом и в упор посмотрела на доверенную даму. — Я им столько всего пожертвовала, но ни один из них не встал на мою защиту перед королем!
Вирета потупилась. Иногда самообладание графини давало трещину. Это можно понять — девушка находится под постоянной угрозой. Такое не каждый выдержит.
— Госпожа решила, кто был лучший вчера? — Вирета предпочла сменить тему. Не годится, чтобы Ласана встретила гостей, скрывая раздражение.
Доверенной даме в самом деле удалось отвлечь графиню. Взгляд Ласаны снова стал насмешливым даже с оттенком мечтательности, а уголки губ дрогнули.
— Я до сих пор не могу перестать думать о голосе Ролта, — сказала она. — Он такой необычный и… такой красивый. От него дрожь по спине.
— Бас. Очень низкий голос, ваше сиятельство, так почти никто не поет. — Вирета успела узнать у менестрелей, что, несмотря на преобладание теноров, басы все же встречаются. Но очень редко.
