землей засыпали, холмик навалили, табличку воткнули. Всё чин по чину.
– Ребяты! – говорит Кланька. – Спасибо вам, ребяты. Очень я могилкой довольная. Прошу всех на поминки. По Снегирёву Василию Павловичу.
Пошли к ней, помянули Полуторку, почти что трезвые воротились домой.
Месяц прошел, два, пять. Выпили мы как-то, забалдели, Серёга и говорит:
– Мужики, пошли к Полуторке.
– На кой?
– Навестить. Обещались.
– Ну, пошли.
Приходим в академию, стучимся в ту самую дверь.
– Вам чего?
– Нам бы, – говорим, – Снегирёва повидать. Василия Павловича.
– А он у нас кем работает?
– А он у вас скелетом работает. Скоро полгода.
Поржали они над нами и говорят:
– Идите, ребята, проспитесь. Наши скелеты все обезличенные. Где кто – теперь неизвестно.
– Да ты нас пусти, – просим. – Мы его сразу признаем. По особым приметам.
– Не признаете, – говорят. – Их потом никто признать не может.
И дверь захлопнули.
Так и пропал наш друг, наш корешок, Снегирёв Василий Павлович, по прозванию Полуторка, расточник шестого разряда. Сгинул от прожитой жизни. Не просто так сгинул – в интересах науки.
Полгода прошло, год. Собрались мы к нему на могилку съездить, помянуть в годовщину, вылить на холмик по обычаю бутылку водки. Скинулись, купили в магазине, по дороге не утерпели – сами выжрали.
Серёга говорит:
– Васёк бы тоже не утерпел...
Колюня говорит:
– Васёк бы еще добавил...
Иван говорит:
– Васёк бы и сбегал...
Я говорю:
– Кончай трёп, время уходит...
Добавили, сбегали, набрались: какое там кладбище? Сидим под кустом – балдеем.
– Ребяты! – говорю.– Колюня! Серёга! Иван! Вот ба нам пить бросить! Вот ба всем! Денег будет, денег! Завались! Все деньги у нас, у них – хрен с минусом.
– Слыхали, – говорит Колюня, – такие речи...
– Видали, – говорит Серёга, – таких умных...
– Посылали, – говорит Иван, – таких подальше...
С тем и разошлись. Разъехались. Распрощались.
А больше на кладбище не собирались.
Больше не вспоминали.
Не думали даже.
Всё нехуть.
