Сторицею воздаст она твоим трудам.Но если, пожалев трудов земных стяжанья,Вручая нищему скупое подаянье,Сжимаешь ты свою завистливую длань, -Знай: все твои дары, подобно горсти пыльной,Что с камня моет дождь обильный,Исчезнут - господом отверженная дань.
IX
И путник усталый на бога роптал:58Он жаждой томился и тени алкал.В пустыне блуждая три дня и три ночи,И зноем и пылью тягчимые очиС тоской безнадежной водил он вокруг,И кладез под пальмою видит он вдруг.И к пальме пустынной он бег устремил,И жадно холодной струей освежилГоревшие тяжко язык и зеницы,И лег, и заснул он близ верной ослицы -И многие годы над ним протеклиПо воле владыки небес и земли.Настал пробужденья для путника час;Встает он и слышит неведомый глас:'Давно ли в пустыне заснул ты глубоко?'И он отвечает: уж солнце высокоНа утреннем небе сияло вчера;С утра я глубоко проспал до утра.Но голос: 'О путник, ты долее спал;Взгляни: лег ты молод, а старцем восстал;Уж пальма истлела, а кладез холодныйИссяк и засохнул в пустыне безводной,Давно занесенный песками степей;И кости белеют ослицы твоей'.И горем объятый мгновенный старик,Рыдая, дрожащей главою поник...И чудо в пустыне тогда совершилось:Минувшее в новой красе оживилось;Вновь зыблется пальма тенистой главой;Вновь кладез наполнен прохладой и мглой.И ветхие кости ослицы встают,И телом оделись, и рев издают;И чувствует путник и силу, и радость;В крови заиграла воскресшая младость;Святые восторги наполнили грудь:И с богом он дале пускается в путь.
* * *
Лизе страшно полюбить.Полно, нет ли тут обмана?Берегитесь - может быть,Эта новая ДианаПритаила нежну страсть -И стыдливыми глазамиИщет робко между вами,Кто бы ей помог упасть.
Ты вянешь и молчишь; печаль тебя снедает;На девственных устах улыбка замирает.Давно твоей иглой узоры и цветыНе оживлялися. Безмолвно любишь тыГрустить. О, я знаток в девической печали;Давно глаза мои в душе твоей читали.Любви не утаишь: мы любим, и как нас,Девицы нежные, любовь волнует вас.