полицейский рассказал мне историю о том, как однажды он, сидя в гостиной, доведенный до отчаяния, не в силах больше переносить такую жизнь, решил застрелиться. Он пошел к шкафу, где хранилась винтовка, как вдруг услышал голос, который отчетливо произнес: «Не делай этого!» В этом голосе была такая властная сила, что человек остановился и не смог довести начатое до конца. Ему не суждено было покончить жизнь самоубийством.
* * * Раньше тюленей в Арктике истребляли самым жестоким образом. Джидду Кришнамурти увидел по телевизору сцену убийства тюленей и подготовил выступление, в котором сказал, что зрелище было настолько непереносимым для его чувств, что он переключил программу. Ту же самую сцену увидела знаменитая актриса Бриджит Бардо и потеряла сон. Она организовала целое движение против жестокого обращения с тюленями, которое стало настолько сильным, что практика истребления бельков, детенышей тюленя, ударом по голове была запрещена правительством. Задача Кришнамурти не заключалась в том, чтобы он играл активную роль в этой истории, в то время как Бриджит Бардо должна была всецело включиться в процесс.
Говоря о свободе воли, Рамеш часто вспоминает эксперименты Стэнли Милгрима, которые показывают, как легко люди поддаются влиянию:
Несколько лет назад на факультете психологии Йельского университета был проведен ряд в высшей степени оригинальных экспериментов под руководством Стэнли Милгрима. Их цель заключалась в том, чтобы выяснить пределы подчинения обычного человека авторитету, если ему прикажут причинить серьезную боль невинной жертве посредством электрического тока. 39 психиатров пришли перед началом эксперимента к общему мнению, что, когда жертва, профессиональный актер, начнет просить пощады, большинство людей не поднимут напряжение больше 150 вольт. Они предполагали, что только 4 процента позволят напряжению достичь отметки 300 вольт, и только один из тысячи, обладающий патологической жестокостью, доведет напряжение до крайней точки — 450 вольт. На самом деле более 60 процентов испытуемых, подчиняясь указанию руководителя эксперимента, продолжали поднимать напряжение до 450 вольт, причиняя жертве максимальные страдания. Причем человек, проводящий эксперимент, не имел реальной власти над добровольцами, согласившимися в нем участвовать, — власти, какой обладает, например, офицер в армии или даже школьный учитель. Им просто сказали, что этот эксперимент ставится ради высоких, благородных целей.
В другой серии экспериментов испытуемым говорили, что они могут сами выбрать любой уровень напряжения. Откровением было то, что прочти все выбрали минимальное напряжение. Средняя цифра, высветившаяся на панели приборов, составила 54 вольта. Первые жалобы жертвы должны были начинаться только с 75 вольт. Предоставленные самим себе, испытывая чувство ответственности, добровольные участники эксперимента не захотели причинять жертве серьезную боль. Но в предыдущих экспериментах под влиянием авторитетного лица они подняли напряжение до 450 вольт. В итоге было установлено, что эти люди не обладали врожденной агрессивностью, сделавшей из безобидных граждан любителей пыток. Причиной жестокости стала всепоглощающая преданность идее, которую олицетворял руководитель эксперимента. Стремление как можно лучше выполнить высокую задачу вызвало и ускорило изменение моральных установок, отменило личную ответственность, заменило индивидуальный поведенческий код на код более высокой иерархической структуры.
В результате этих экспериментов Милгрим пришел к следующему заключению: «Возможно, мы получили очень важный урок. Обычные люди, просто выполняя свой долг, без малейшей враждебности со своей стороны, могут стать активными участниками страшных, разрушительных действий. Более того, даже если ужасные результаты становятся совершенно очевидными, но при этом их просят продолжать деятельность, несовместимую с основными понятиями морали, то лишь относительно небольшое число людей находят необходимый внутренний ресурс для сопротивления авторитету. Есть некая ирония в том, что такие высоко ценимые добродетели, как преданность, дисциплинированность, самопожертвование, — и есть те самые качества, которые создают разрушительную машину войны и служат авторитарным системам, творящим зло».
Начиная каждый семинар, Рамеш говорит, что все, кому было суждено, присутствуют на нем, а тех, кому не суждено, здесь нет.
Когда я высказал эту мысль на семинаре в Аспене (штат Колорадо), один человек не смог удержаться от смеха. Все обернулись. Он смутился и сказал: «Извините, я не хотел никому мешать. Но позвольте объяснить причину моего веселья». Оказывается, что буквально за день до начала семинара он летел на самолете из Нью-Йорка в Денвер. Полет был очень долгим, и вскоре ему стало нечего читать. Он заметил, что сосед все время сидит, уткнувшись в какую-то книгу. Когда тот на время покинул свое место, человек взял книгу, начал читать и так углубился в нее, что не заметил, как вернулся сосед. Почувствовав себя очень неловко, он извинился, но сосед успокоил его, сказав: «Я читал эту книгу уже несколько раз, так что читайте, сколько душе угодно». Проведя за книгой полчаса или час, он сказал соседу: «Я хотел бы встретиться с автором». «На самом деле? А я как раз еду на встречу с ним!» — воскликнул сосед. Этот человек не поехал в Денвер, а купил билеты на ближайший рейс до Аспена. «И вот я здесь», — заключил он и добавил, указывая на сидящего рядом мужчину: «А это мой сосед по самолету».
* * * Одна женщина спросила меня на семинаре: «Почему вы здесь?» Она не желала показаться дерзкой и поэтому говорила тихо, почти неслышно, так что я был вынужден переспросить. «Почему вы здесь?» — повторила женщина. В действительности ей хотелось знать, что привело на семинар ее, почему она оказалась на нем. Я ответил: «Я нахожусь здесь по той же простой причине, что и вы. Ни я, ни вы не могли бы в эту минуту быть в какой-то другой точке земного шаpa. Мы должны были быть именно здесь». И тогда она рассказала, что вовсе не предполагала попасть сюда. Она планировала поехать совсем в другое место, но каким-то образом получилось так, что она оказалась на семинаре. Ее другу, который очень хотел попасть на семинар, помешали какие-то обстоятельства, а она, сама того не ожидая, очутилась здесь. То, что она услышала на семинаре, оказало на нее сильное воздействие, женщина растерялась, ее внутренний голос спросил: «Почему я здесь? О чем здесь говорят? Как я сюда попала?» Однако первый импульс был дан, что-то внутри нее изменилось.
Говоря о свободе воли и предопределенности, Рамеш утверждает, что каждое событие на самом деле уже совершилось. Чтобы слушатели лучше поняли эту идею, он предлагает вообразить огромное полотно в десять миль длиной и более пятисот футов шириной: при всем старании невозможно охватить взглядом всю нарисованную на нем картину, все равно будет видна лишь ее часть. Так и наше видение действительности: оно все равно будет ограничено.
В «Бхагавадгите» Арджуна спросил Кришну: «Я вижу перед собой родственников и наставников — и они мои противники. Но как я могу решиться убить их?» На что Кришна ответил ему: «Ты можешь отказаться от битвы, но это недостойное решение. Ты родился и воспитывался воином, и тебе нельзя уклониться от битвы. Ты можешь решить не сражаться, но это тщетно. Я уже убил твоих врагов. Итак, выиграй битву и пожинай плоды победы».
* * * Математик Стивен Хокинг написал эссе под названием «Неужели все предопределено?» («Is Everything Predetermined?»). Это очень интересная статья, но больше всего мне запомнился последний абзац: «Неужели все предопределено? Ответ — да. Но от этого мало толку: ведь человеку не дано знать, что же именно его ожидает».
* * * У одного мастера дзэн был внук, любивший послушать своего дедушку. И вот однажды он разбил хрустальную вазу, которой дед очень дорожил. Не дожидаясь, пока это обнаружат, мальчик сам подошел к деду и спросил: «Помнишь, ты говорил, что всему на свете есть срок?» «Да, верно», — согласился мастер. «Так вот, срок жизни твоей любимой хрустальной вазы уже истек».
* * * А вот любопытная история о великом прорицателе Нострадамусе. Один местный граф прослышал о славе предсказателя и пригласил его отобедать с несколькими друзьями. На самом деле граф хотел выставить Нострадамуса обманщиком и мошенником, а для этого приказал повару подслушать, что будет говорить гость, и сделать наоборот. Перед началом обеда граф сказал Нострадамусу: «У моего повара
