— Хорошо, — сухо бросил он, а мне (о, противоречивость женской натуры!) стало до слез обидно, что он ни на чем не настаивал. Серхио был готов выполнить мою просьбу без пререканий, и я почти ненавидела его за это.
И презирала себя за все, что говорила и делала.
Серхио притормозил недалеко от станции метро. Я потянулась за пальто, но замешкалась. Я же все решила, так почему не могу выйти из машины и забрать пальто с заднего сиденья? Так будет гораздо удобнее. Но нет, я тяну время, ожидая неизвестно чего и ни на что не надеясь.
— Скажи мне, что я сделал неправильно? — вдруг спросил Серхио.
Он смотрел прямо перед собой, положив руки на руль, и я не сразу поняла смысл вопроса.
— То есть?
— В чем я ошибся? — продолжал он, словно разговаривая сам с собой. — Я старался, чтобы тебе было хорошо со мной, старался не очень напрягать тебя…
Я слушала его, сидя тихо, как мышка. Голос Серхио звучал глухо и невыразительно, как будто каждое слово давалось ему с трудом.
— Пойми меня правильно, я ничего от тебя не требую… Но мне казалось, что я для тебя что-то значу… Неужели ты не можешь простить мне того, что я не сказал тебе, кто я на самом деле? Это же такой пустяк…
Серхио повернул голову, и у меня отчаянно забилось сердце. Я никогда не хотела быть героиней романа, но сейчас я внезапно ощутила в себе Скарлетт О'Хару, Джен Эйр и Марианну одновременно. Неизвестно, какое колесико сломалось в великом маховике судьбы, но случилось невероятное — мужчина моей мечты сошел с пьедестала, на который я его торжественно водрузила, и говорил мне странные, волнующие, неожиданные слова…
Видимо, моя растерянная физиономия что-то открыла Серхио, потому что он отпустил руль и порывисто наклонился ко мне.
В салоне вдруг стало ужасно тесно. Везде был один Серхио, и даже если бы я захотела отстраниться от него, то не сумела. Да разве я могла захотеть этого? Я была счастлива. Счастлива так, как только может быть счастлива женщина в объятиях любимого мужчины. И пусть за многие сотни лет непрерывного употребления слова «я люблю тебя» несколько поистерлись и поднадоели, для меня они все равно звучали райской музыкой…
Серхио словно обезумел. Он целовал меня совсем не так, как у моего подъезда, осторожно и невыразительно. Ураган подхватил меня словно девочку Элли из Канзаса и понес в волшебную страну, из которой мне никогда не захочется вернуться домой…
Моя недогадливая голова лежала у Серхио на плече, в то время как я признавалась ему в собственной глупости. Серхио гладил мою руку, и от этого трудное признание становилось чуть менее трудным.
— … в общем… я была уверена, что ты из вежливости… нет, не из вежливости… короче, я…
— Ты хочешь сказать, что не догадывалась о том, что нравишься мне? — помог Серхио.
— Что-то в этом роде…
Реакция Серхио была как у любого нормального человека — он рассмеялся.
— Зачем же я тогда приезжал к тебе? Катал по городу? Сидел с тобой в баре?
— Не знаю… просто так… Хотел сделать мне приятное… — Я понимала, что несу абсолютную чушь, но должна же я была как-то оправдаться?
— Я что, похож на идиота? — улыбнулся Серхио. — Я пытался тебе понравиться, но ты держалась на расстоянии… холодная, неприступная…
— Я?
Сложно было принять мысль, что в то время, когда я мучилась от неразделенной любви, Серхио безуспешно пытался обратить на себя мое внимание.
— Ты, ты. Ты всегда с таким удивлением смотрела на меня, что мне становилось не по себе…
— Я не могла поверить в то, что ты существуешь…
— Я был ужасным дураком…
— Нет, это я была дурой…
— Я должен был понять…
— И я…
Препирательство могло длиться бесконечно, но тут наши губы внезапно встретились, и мы поняли, что лишь зря теряем время. Влюбленным его никогда не бывает достаточно, особенно влюбленным, которые так долго сомневались друг в друге. Я никак не могла до конца поверить в то, что все это происходит со мной на самом деле. И если бы я принялась рассуждать в своей обычной манере, я бы обязательно убедила себя, что сегодняшняя встреча с Серхио — плод моего воспаленного воображения.
К счастью, он не давал мне времени на размышления. Мысли лопались как мыльные пузыри, не успев оформиться, и я не пыталась их спасти. Я больше ничего не боялась, не думала о завтрашнем дне. Ничье мнение меня не интересовало. Над моей головой неожиданно прохудился рог изобилия, и из образовавшейся дырки на меня хлынул поток даров. Даже у меня хватило ума не капризничать, а молча подставить руки.
Серхио говорил мне удивительные вещи. И я верила ему, хотя легче было поверить в то, что на луне есть жизнь, чем в то, что я самая красивая девушка на свете… Рассказывал о любви с первого взгляда, молнией поразившей его, когда я стояла на остановке и голосовала. Мне приходилось делать усилие, чтобы напомнить себе — это он о тебе, Машка, а не о соседской девчонке или актрисе из нового сериала. Объяснял, как ему было тяжело со мной, как я в упор не желала понимать очевидных вещей, держала его на расстоянии… И как он боялся идти на эту злополучную вечеринку, не зная, как я отреагирую на его появление…
Это был поистине вечер откровений и открытий. Я обнаружила, что выслушивать признания в любви совсем не так скучно и банально, как думалось раньше. И что я сама могу с полной откровенностью говорить о любви, не стесняясь своих чувств. А самое главное, что я могу быть счастливой…
Я не знаю, сколько мы просидели в машине. Точно помню лишь одно — когда я переступила порог родного дома, часы с кукушкой в нашем коридоре с противным дребезжанием пробили три. Мама не могла не отозваться сонным голосом из комнаты:
— Маша, это ты? Хорошо погуляли?
Я невольно улыбнулась. О сегодняшнем вечере я могла бы написать сказку, но сейчас мне ничего не хотелось обсуждать. Словами мне никогда не выразить то, что переполняет мое сердце. Да и не нужно никому ничего знать. Хватит того, что у меня самой голова идет кругом…
— Спи, мам, — тихо сказала я. — Все отлично.
В понедельник я все-таки подала заявление. Не на увольнение, а на отпуск. Я отдала его нашей кадровичке, Екатерине Ивановне. Выражение ее маленького остроносого личика свидетельствовало о том, что Екатерина Ивановна лопается от любопытства. Но я держала себя так, что ни один недопустимый вопрос не коснулся моих ушей. Да и какие вопросы могли быть у обычного сотрудника, если на заявлении рукой самого Бочагова было начертано: «
— В Каталонию, — ответила я.
А про себя добавила: на родину Серхио.
До обеда я пахала как Папа Карло, зато после у меня было время, чтобы поразмыслить. Сегодня мой последний рабочий день перед отпуском, которому суждено стать… эх, боюсь думать чем. Боюсь загадывать, мечтать, представлять себе что-либо… Что бы я себе ни напридумывала, Серхио обязательно перевернет все с ног на голову. Да и зачем мне о чем-то думать? Вполне достаточно знать, что Серхио каким-то чудом взял и влюбился в меня. Как не без зависти сказала Лиза:
— Ты прямо современная Золушка…
Может быть, со стороны так и кажется, но для меня Серхио в первую очередь обычный парень на
