— Да ладно, ничего особенного.
Все, что происходило в баре, расплылось, будто в тумане, испарилось от того количества эффи, которым я накачался. У меня аж до сих пор кожа звенела. Сейчас во мне не осталось ничего, кроме теплого жара промеж ног да спотыкающихся темных улиц с длинными рядами свечей в окнах небоскребов. Но у Мэгги были такие приятные руки, и вся она была такая приятная, и у меня тоже появились кое-какие планы на остаток ночи, поэтому я знал, что опадаю медленно и красиво, словно опускаюсь на подушку, набитую гелием и язычками.
— Да если б мы так не надрались, кто угодно сообразил бы, что просто-напросто тоник закончился.
Я остановился перед шеренгой торговых автоматов. У трех были распроданы все запасы, а один вообще разломан, но в последнем еще оставалась пара напитков. Я опустил деньги в автомат и выбрал бутылочку «Блю Витэлити» для нее, а себе «Свитшайн». Приятный сюрприз: машина сразу выплюнула бутылки.
— Bay! — просияла Мэгги.
Я ухмыльнулся и выудил из лотка ее бутылку.
— Похоже, сегодня мне везет: сперва в баре, а теперь вот еще это.
— А по-моему, там, в баре, дело было не в удаче. Я бы это так не назвала. — Она в два долгих глотка осушила «Блю Витэлити» и хихикнула. — И к тому же когда ты это сделал, глаза у тебя были круглые, как у рыбы. Ну, когда ты стоял на руках на барной стойке.
Этого я не помнил. Барный сахар и красный кружевной лифчик помнил. А вот стойку на руках — нет.
— Не представляю себе, как Макс управляется со своим заведением, если он не может запомнить, что иногда нужно пополнять запасы.
Мэгги потерлась о меня.
— Все равно «Вики» гораздо лучше, чем другие клубы. И потом, для этого Максу и нужен ты. Настоящий живой герой. — Она хихикнула снова. — Хорошо, что дело не дошло до разгрома, а то пришлось бы оттуда с боем выбираться. Терпеть этого не могу.
В аллее несколько трогов занимались своим обычным делом. Сплетенные двуполые тела с пыхтением и бессмысленными улыбками карабкались друг на друга. Я взглянул на них и двинулся дальше, но Мэгги схватила меня за руку и потащила обратно.
— Они так… О Боже… — Она притянула меня к себе и стала расстегивать мой ремень, чуть ли не вырывая его с мясом.
— Ты что, обалдела?
— Да им все равно. Ну же! Может, в этот раз получится. Сделай мне ребенка. — Она прижалась ко мне, поглядывая на трогов. — Вот так, как они. Точно так же. — Она стащила с себя блузку из мерцающего шелка, обнажив черный корсет и белую грудь.
Я пожирал глазами ее округлости. Это прекрасное тело, которым она дразнила меня всю ночь напролет. Мне стало наплевать и на трогов, и на тех немногих прохожих, которые шли мимо по улице. Теперь уже мы оба набросились на мой ремень. Штаны свалились мне на лодыжки. Мы уперлись в бетонную ограду аллеи, глядя друг другу в глаза, а потом ее губы оказались возле моего уха и кусались, и хрипели, и шептали, пока мы двигались в одном ритме.
Троги только ухмылялись, глядя на нас огромными желтыми глазами, пока мы делили с ними эту аллею. Они смотрели на нас, а мы смотрели на них.
В пять утра Чи позвонил снова: его голос раздался прямо в моей голове. Вчера в возбуждении и пьяном угаре я забыл снять наушник. Помпа номер шесть снова накрылась.
— Ты ведь сам сказал, чтобы я тебе позвонил, — скулил Чи.
Я застонал и вытащил себя из постели.
— Да-да, сказал. Не бойся, ты все правильно сделал. Я скоро буду.
Мэгги перекатилась поближе ко мне.
— Ты куда?
Я натянул штаны и торопливо ее чмокнул.
— Надо идти спасать мир.
— Они тебя совсем заездили. По-моему, ты не должен туда ходить.
— Ага! И пусть Чи сам там разбирается? Да ты что! Тогда мы к обеду окажемся по уши в грязи.
— Герой, — она сонно улыбнулась. — Купи мне пончиков на обратном пути. Кажется, я беременна.
Она лежала в постели такая довольная, теплая и растрепанная, что я чуть не забрался обратно в кровать, но все же взял себя в руки и ограничился поцелуем.
— Обязательно.
На небе только начал пробиваться рассвет — смог медленно желтел. Улицы в этот ранний час были тихи и пустынны. Чертовски трудно не злиться на то, что меня подняли в такое бесчеловечно похмельное время, но это все же лучше, чем потом разбираться с засорившейся канализацией. Я пошел по направлению к центру и по дороге купил рогалик у паренька с девчоночьим лицом, который не знал, как сдавать сдачу.
Рогалик был завернут в целлофановую пленку, которая растворилась, когда я запихал его в рот. Оказалось довольно вкусно, но меня просто взбесило, что продавец так облажался, и мне пришлось лезть к нему в сумку и самому отсчитывать себе деньги.
Такое чувство, что мне все время приходится кому-то помогать. Даже тупоголовым продавцам рогаликов. Мэгги говорит, это у меня мания, как у Чи — чесаться. Она бы на моем месте просто стояла и ждала, пока этот рогалщик выпутается сам, даже если бы на это ушел весь день. А у меня просто сил нет смотреть, как какой-то трогнутый расшвыривает доллары по всему тротуару. Иногда проще сделать все самому.
Когда я вошел, Чи уже ждал меня, приплясывая от нетерпения. Теперь не работало пять насосов.
— Сначала, когда я тебе позвонил, был только один, а теперь уже пять. И продолжают вырубаться.
Я вошел в аппаратную. База данных по поиску неисправностей по-прежнему отказывалась загружаться, поэтому я снова схватился за бумажные инструкции. Странно, что помпы отключались вот так, одна за другой. Теперь, когда половина машин не работала, в аппаратной, обычно наполненной их гудением, стало тише. По всему городу сейчас засорялись трубы канализации, ведь мы не сумели отфильтровать нечистоты и слить очищенную воду назад в реку.
Мне вспомнилась Нора с ее сыпью. Да уж, есть от чего занервничать… С виду чисто — но получаешь сыпь. А ведь мы-то в самом конце реки. Тут дерьмо не только наше, но и всех тех, кто выше по течению. Наши очистные станции качают воду из-под земли или очищают воду из пригородных озер, которую подают по трубам. Так, по крайней мере, в теории. Сам я не слишком-то в это верю. Я видел, какое количество воды через нас проходит: быть такого не может, чтобы вся она подавалась из озер. На самом деле двадцать с лишним миллионов человек нашего города хлещут воду, которая неизвестно откуда берется и неизвестно из чего состоит. Так что повторяю: я пью воду только из бутылки, даже если мне придется протопать через весь город, чтобы ее найти. Ну, или содовую. Или, скажем… тоник.
Я закрыл глаза, пытаясь по кусочкам восстановить вчерашний вечер. Эти пустые канистры из-под тоника под стойкой… Тревис Альварес спасает мир, взлетая до небес верхом на эффи. Плюс два раунда секса. О да…
Вместе с Чи мы один за другим реанимировали все «Динапоры». Все помпы вернулись в строй, кроме шестой: та продолжала упорствовать. Мы залили ее заново. Включили. Залили еще раз. Ноль эффекта.
Волоча за собой Зу, явилась Сьюз, чтобы помогать нам ценными советами. Она была совершенно никакая: в расхристанной блузке, с выпученными от эффи глазами старой рыбы, почти такими же
