нашей полосе обороны, и обошел Волоколамск с юга.
В это же время после нескольких дней упорных боев отошел к востоку от рубежа реки Лама курсантский полк, оборонявшийся севернее Волоколамска. Значит, и с этой стороны врагу удалось занять нависающее положение. И наконец 27 октября, введя крупные силы танков и пехоты при поддержке артиллерии и авиации, противник овладел Волоколамском. Но попытка врага перехватить шоссе восточнее города, идущее на Истру, была отражена решительными и умелыми действиями вовремя прибывшей и изготовившейся к бою кавалерийской дивизии генерала Плиева с приданной ей артиллерией.
Именно в этих кровопролитных боях за Волоколамск и восточнее его навеки покрыла себя славой панфиловская дивизия. Ее в армии так и называли, и солдаты 316-й о себе говорили: «Мы – панфиловцы!» Счастлив генерал, заслуживший в массе бойцов так просто выраженную, но неизгладимую в сердцах любовь и веру.
Самоотверженно и умело сражался и курсантский полк С.И. Младенцева.
Именно эти стрелковые войска и действовавшие с ними артиллерийские части, невзирая на многократное превосходство врага, не позволили ему продвинуться дальше. Мы нанесли немецким соединениям огромный урон, особенно в танках.
Противник вынужден был сделать паузу для перегруппировки и подтягивания свежих сил.
Бои в районе Волоколамска и за Волоколамск вошли в историю. О них написано много книг, и повторяться не нужно. Скажу лишь одно: тогда все – от рядового до генерала – не жалели ни сил, ни жизни, чтобы преградить врагу путь к Москве.
Истощив силы в боях под Волоколамском и севернее его, гитлеровские войска остановились. В течение нескольких дней велись лишь бои местного значения.
По нашим наблюдениям, данным разведки и другим сведениям, немецко-фашистское командование, испытав прочность нашей обороны, решило подготовить новый удар. На волоколамско-истринское направление подходили свежие части, производилась какая-то перегруппировка к северу.
В эти дни с несколькими офицерами прибыл к нам вышедший из окружения генерал И.В. Болдин. От него мы узнали о судьбе войск Западного и Резервного фронтов, оказавшихся в окружении западнее Вязьмы (то есть 19, 20, 24 и 32-й армий, в том числе и тех соединений, которые мы по приказу от 5 октября передали Ф.А. Ершакову). Из слов Болдина вытекало, что части, потеряв связь с вышестоящими штабами, самостоятельно, с огромным трудом пробивались через вражеские заслоны на восток, к своим.
Сам генерал Болдин с небольшой группой командиров и бойцов тоже лесами пробирался на восток. С ними был и раненый М.Ф. Лукин. В одну из ночей их внезапно атаковали немецкие автоматчики. После скоротечного боя прорываться пришлось уже в одиночку. Поэтому не сразу заметили отсутствие Михаила Федоровича Лукина. Впоследствии мы узнали, что в эту трагическую ночь он в бессознательном состоянии попал в плен.
И.В. Болдин убыл от нас в Москву и вскоре прославился как один из героев обороны столицы на левом крыле Западного фронта.
Используя наступившую передышку, вырванную у врага, войска нашей армии, ведя мелкие бои, продолжали укреплять оборонительные позиции.
А обстановка на фронте все усложнялась. Разведка доносила, что и на волоколамское направление и к правому флангу 16-й армии подтягиваются крупные вражеские силы. Нужно было со дня на день ожидать удара. Мы у себя в штабе тщательно обдумывали, как нам поспеть хотя бы несколько улучшить положение своих соединений. Так созрела мысль о Скирмановской операции, мысль довольно рискованная, но плодотворная.
В конце октября и начале ноября немцы захватили у нас на левом фланге несколько населенных пунктов, в том числе и Скирманово. Гитлеровцы нависли с юга над магистралью Волоколамск – Истра. Они не только простреливали ее артиллерийским огнем, но и могли в любое время перехватить и выйти в тыл основной группировке нашей армии на этом направлении.
Обязательно нужно было изгнать противника из Скирманово и заблаговременно ликвидировать угрозу. Решение этой задачи выпало на долю 50-й кавалерийской дивизии генерала И.А. Плиева, 18-й стрелковой дивизии полковника П.Н. Чернышева и танковой бригады М.Е. Катукова, недавно прибывшей к нам. Привлекли также несколько артиллерийских частей и дивизионов гвардейских минометов.
Риск был в том, что мы решились на это дело в предвидении начала вражеского наступления. Как говорится, нужда заставила. Но в этом были и определенные преимущества: немецкое командование вряд ли могло предположить, что мы рискнем. Все товарищи – и Малинин, и Казаков, и Орел – с воодушевлением работали над планированием боевых действий и подготовкой частей. Несколько успокаивало то, что к правому флангу армии стали уже выдвигаться те кавдивизии, о которых недавно вел со мною речь командующий фронтом; их включили в состав 16-й армии.
Бои за Скирманово – с 11 по 14 ноября – прошли очень удачно. Артиллеристам, минометчикам и «катюшам» удалось нанести фашистам большой урон, а дружные атаки пехоты, поддержанные танками, довершили дело. Большую пользу принесла, во-первых, сильная группа автоматчиков-ополченцев, пробравшаяся ночью перед атакой в расположение противника, а во-вторых, выдвинувшиеся во фланг и почти в тыл гитлеровцам кавалеристы такого боевого генерала, как Плиев. Правда, герои конники сами попали в трудное положение, поскольку после завершения операции им пришлось с боем пробиваться назад. Но сражаться в тылу врага им было не впервой, и свое дело они выполнили с честью.
Разгром немецко-фашистских войск, занимавших Скирманово и другие селения, был полный. 10-я немецкая танковая дивизия, предназначавшаяся для перехвата Волоколамского шоссе, с большими потерями откатилась далеко назад.
На поле боя враг оставил до пятидесяти подбитых и сожженных танков, много орудий, вплоть до 150 -миллиметровых пушек, минометы, сотни автомашин.
Эту картину я имел возможность наблюдать вместе с А.А. Лобачевым и Владимиром Ставским, приехавшим к нам от «Правды». Но Ставский, конечно, не только любовался воодушевляющим зрелищем разбитой немецкой техники. Он был вместе с людьми 16-й армии в самые неистовые дни, даже в таком пекле, как под Спас-Рюховским. Каково там было, знают защитники Волоколамска, а кто не знает, тому напомню: именно там встал, поднятый ночью по тревоге, 289-й противотанковый полк, и его командир майор Ефременко отдал приказ выложить у каждого орудия по сто снарядов… Рядом с майором был писатель-правдист. Мне об этом, между прочим, сказал по телефону находившийся на НП полка Василий Иванович Казаков. На вопрос, чем там Ставский занят, он ответил:
– В данный момент считает «юнкерсы», которые нас долбят… Насчитал двадцать семь.
