Получив дополнительные указания от командующего фронтом, чтобы задерживать всех, кто будет под любым предлогом отходить на восток, и подчинять себе любые части и соединения, которые могут оказаться на ярцевском направлении, а также организовать оборону этого рубежа, я в ту же ночь выехал в Ярцево. По пути подбирали всех, кто мог быть использован для организации противодействия врагу.
Итак, с этого момента началось формирование в районе во объединения, получившего официальное название – группа войск генерала Рокоссовского. Пополнялось оно также за счет накапливавшихся на сборном пункте бойцов, отставших от своих частей, вышедших из окружения. К сожалению, последние, вернее большинство из них, приходили без оружия, и нам с большим трудом удавалось вооружать их. Причем делать это приходилось во время боев, не прекращавшихся ни днем ни ночью. Люди познавали друг друга, можно сказать, сразу же в горячем деле.
В те дни текучесть личного состава была огромной.
В непрерывных боях со все усиливавшемся на ярцевском противником было много случаев проявления героизма как со стороны отдельных лиц (красноармейцев, офицеров), так и подразделений и частей.
К великому прискорбию, о чем я не имею права умалчивать, встречалось немало фактов проявления военнослужащими трусости, паникерства, дезертирства и членовредительства с целью уклониться от боя.
Вначале появились так называемые «леворучники», простреливавшие себе ладонь левой руки или отстреливавшие на ней палец, несколько пальцев. Когда на это обратили внимание, то стали появляться «праворучники», проделывавшие то же самое, но уже с правой рукой.
Случалось членовредительство по сговору: двое взаимно простреливали друг другу руки.
Тогда же вышел закон, предусматривавший применение высшей меры (расстрел) за дезертирство, уклонение от боя, «самострел», неподчинение начальнику в боевой обстановке. Интересы Родины были превыше всего, и во имя их требовалось применение самых суровых мер, а всякое послаблен шкурникам становилось не только излишним, но и вредным.
Вскоре наша группа слилась с 16-й армией, приняв ее наименование. Командующим назначили меня, начальником штаба – полковника М.С. Малинина, начальником артиллерии – генерал-майора В.И. Казакова, членом Военного Совета – генерал-майора А.А. Лобачева. Мой предшественник генерал М.Ф. Лукин принял 20-ю армию вместо отозванного в Москву генерала П.А. Курочкина.
Во второй половине сентября нами был тщательно разработан план действий войск 16-й армии, в котором наряду с мероприятиями, не допускавшими прорыва нашей обороны противником, предусматривались и другие – на случай отхода.
Но командующий в то время Западным фронтом И.С. Конев утвердил только первую часть плана, а вторую, предусматривавшую порядок вынужденного отхода, отклонил. Считаю, что это решение являлось не совсем обдуманным и противоречило сложившейся обстановке. Враг был сильнее, маневреннее нас и по- прежнему удерживая инициативу в своих руках. Поэтому крайне необходимым являлось предусмотреть организацию вынужденного отхода обороняющихся войск под давлением превосходящего противника.
Следует заметить, что ни Верховное Главнокомандование, ни многие командующие фронтами не учитывали это обстоятельство, что являлось крупной ошибкой. В войска продолжали поступать громкие, трескучие директивы, не учитывающие реальность их выполнения. Они служили поводом неоправданных потерь, а также причиной того, что фронты то на одном, то на другом направлении откатывались назад.
Общая обстановка, сложившаяся к 14 октября на Западном фронте оказалась очень тяжелой. Нанеся удар своими крупными танковыми и моторизованными группами на флангах противник смог прорвать фронт на обоих направлениях, как на севере, так и на юге, быстро продвинуться в глубину и, сомкнув кольцо, окружить войска нескольких армий, оставленных на прежних рубежах западнее Вязьмы. Если в Смоленском сражении в июле 1941 года немецкому командованию подобный маневр не удался, то теперь он осуществился полностью. Окруженные наши войска, не получив помощи извне и мужественно сражаясь, погибли во вражеском кольце. На московском направлении оказалась почти пустота. Потребовались титанические усилия партии, правительства и ВГК для ликвидации нависшей над столицей Родины угрозы.
Расположив свой командный пункт в Волоколамске, мы немедленно разослали группы офицеров штаба и политотдела во всех направлениях для розыска и установления связи с войсками, находившимися уже в этом районе или прибывающими с тыла, и для перехвата выходящих из окружения частей, групп и одиночек.
Бои еще на дальних подступах к столице, предшествовавшие сражению на волоколамском направлении, сроднили личный состав армии с жителями столицы. Огромная забота, проявленная москвичами о воинах армии, подняла дух бойцов, воодушевила, их на борьбу и победу.
Между тем противник, завершив окружение войск нескольких армий Западного и Резервного фронтов западнее Вязьмы, продолжал наступление на восток своими подвижными танковыми и моторизованными соединениями и уже 16 октября с утра нанес удар на левом фланге нашей 16-й армии. Встретив хорошо организованное сопротивление, фашисты отходили и вновь начинали атаки. Неся большие потери в живой силе и технике, враг вынужден был вводить в бой все новые и новые силы.
Вскоре сражение разгорелось на всем фронте обороны армии.
В боях с 16 по 27 октября всеми, от рядового до командарма, было сделано все возможное для того, чтобы не допустить прорыва врагом нашей обороны… И несмотря на это, к нам в штаб прибыла специальная комиссия, назначенная комфронта Г.К. Жуковым для расследования и привлечения к ответственности виновных, допустивших овладение противником Волоколамском
Жест недоверия к подчиненным со стороны такого большого начальника и в такой обстановке возмутил меня до глубины души. Мы оценили этот жест как попытку заручиться документом на всякий случай для оправдания себя, так как комфронтом не мог не знать, в какой обстановке и при каких условиях противник овладел Волоколамском. Комиссия сделала оправдательный вывод, но нам с членом военного совета пришлось подписать составленный ею документ. (ВИЖ 1989 №6).
Истощив свои силы в прошедших под Волоколамском и севернее его боях, противник приостановил наступление.
Используя временную передышку, войска армии вели мелкие бои, продолжая укреплять оборонительные позиции. В этот час вызвал меня в Звенигород прибывший туда комфронтом и предложил возглавить конную армию, которую мне предлагалось сформировать из прибывающих из Средней Азии четырех кавдивизий и корпуса Л.М. Доватора. Этой армии, по мнению Т.К. Жукова, предстояло прорвать
