известно, что мсье Луи, всемогущий генеральный директор компании импорта-экспорта, стал предметом расследования, в конце которого маячит тюрьма. Еще ничего не известно, но у нее слишком большой опыт в делах, чтобы не понять главного: шаткое сооружение из всех этих предприятий, сколоченное наспех, удерживается лишь с помощью угроз и насилия. Она достаточно умна, чтобы сообразить, чего следует ожидать через месяц или даже через неделю. И что? Каким образом она рассчитывает спастись? Рискует она гораздо меньше, чем ее патрон, но сообщница преступника — это многообещающая перспектива!
Г идет к раковине смочить голову. В этой-то голове, так мало приученной строить планы, все и конструируется, комбинируется на основе туманных образов, обрывков мыслей, но все это пока довольно призрачно. Напоминает детские сказки! Ну даже если предположить, что полиция в конечном счете заподозрит истину за ширмой таких разнородных вещей, как цементный завод и лесопильня, придерживаясь самого простого, сколько времени понадобится, чтобы возбудить судебное преследование? И нельзя ли с помощью Патрисии, которая, в противоположность ему, всегда отличалась хладнокровием и ясностью суждений, найти способ защитить себя? Надо попытаться.
Приложив палец к губам, Г подает Ромулу немой сигнал, который пес, навострив уши и сосредоточив внимательный взгляд, быстро переводит на свой язык: «Сидеть спокойно… Не мешать, не обращать внимания на шумы снаружи…» Он молча идет за хозяином в лабораторию и ложится под столом. Все это ему совсем не нравится. Он уловил и разгадал волны тревоги, возникшие после прихода того человека в форме. Надо будет присмотреться. Ромул инстинктивно умеет распознавать людей с нашивками, от которых ничего хорошего ждать не приходится. И теперь он вслушивается в слова, передающиеся по проводам, в голос хозяина, приглушенный, настороженный, и тот, другой, далекий голос, уловить который могут лишь уши овчарки.
— Алло, Пат? Ты одна? Его точно нет?
— Кого?
— Его, конечно. Мсье Луи.
— Не глупи. Он далеко.
— Вы оба в курсе?.. Тайник с оружием?
— Еще бы! Всего в нескольких сотнях метров от стройки… В контору тут же сообщили. Мсье Луи в отъезде. На всякий случай я послала нашего адвоката.
— Ты знаешь, где находится стройка?
— Разумеется! В Гаврском лесу.
— Я живу рядом. Ко мне уже приходил жандарм из Генруе. Задавал кое-какие вопросы. Но главное, он видел Ромула, и это досадно. Из-за шрама! Немецкая овчарка, раненная в бедро, полагаю, ее приметы известны всюду из-за преступления в Шателе… Ты меня слушаешь?
Хозяин, может, и не догадывается, но та женщина на другом конце провода тоже забеспокоилась. Страх — такая вещь, которая отлично передается по проводам. Патрисия задумалась.
— Ты живешь рядом? Каким образом?
— Все очень просто! Несколько лет назад я купил здесь старую ферму, привел ее в порядок. Приезжаю сюда отдыхать. В ту пору лесопильни еще не было.
— Значит, это совпадение? Не повезло! Боже, как не повезло!
— Что мне делать?
— Главное, оставайся на месте! Теперь уже ничего не поделаешь. И как это тебя угораздило подобрать эту гнусную тварь!
Пауза — хозяин недоволен! Волны гнева сталкиваются на линии. К тому же на том конце страсти, похоже, накаляются. Раздается какое-то потрескивание, приглушенное расстоянием, но догадаться нетрудно: это приступ ярости. И снова слышится голос:
— А нельзя ли куда-нибудь спрятать этого пса!
— Ты бредишь!
— Ничего подобного! Собака, потерявшаяся августовским воскресеньем, — такое встречается постоянно, а завтра, представь себе, как раз воскресенье!
— Ты в своем уме? Прежде всего, он все равно отыщет меня по следу, даже если я попытаюсь бросить его где-нибудь на природе. И потом, нет. Это не просто какой-нибудь пес!
Снова молчание, на этот раз в аппарате чувствуется приближение грозы. Затем хозяин снова бросается в атаку:
— Аджюдан говорил что-то о ветеринаре…
— Молчи! — кричит она. — Неужели ты все еще не понял? На твоей собаке — клеймо. Любой ветеринар сразу сумеет определить, где она куплена. И кем. Полиция тут же выйдет на преступление в Шателе! И все полетит к чертям. Удружил, нечего сказать. Исполнитель ты, может, хороший, но по глупости побил все рекорды… Погоди! Дай подумать…
Молчаливая буря в телефонной трубке. Ромул понятия не имеет, о ком говорят с таким исступлением. Он сидит здесь из чувства долга, но с удовольствием пошел бы раскопать косточку отбивной, любовно спрятанную в складке его подстилки. И вдруг снова началось. Причем тон на другом конце исключает любые возражения.
— Алло… Я буду у тебя завтра утром. На машине, разумеется. В воскресенье соберется немало любопытных, но ведь имеешь же ты право принимать гостей… Приеду после мессы.
— После мессы? Ты?
— Конечно. Мать все видит оттуда! А я ей обещала… Ладно, не будем пререкаться. Я приеду часов в одиннадцать. Мне кажется, есть одно решение. Но можешь быть доволен: ты разрушил все мои планы!
Разговор закончен. Хозяин набивает трубку. Разговаривает сам с собой. Сердится. Зачем он достал эту штуковину, которая выплевывает огонь?
Развернув револьвер, Г тщательно протирает его и сует с разных сторон за пояс, словно ищет укромное место. Но вот наконец расправляет рубашку поверх брюк. Бугорок с оружием едва заметен. С этого* момента Г полон решимости отразить любую атаку.
«Он далеко», — сказала Патрисия. Откуда ей знать? Стало быть, мсье Луи предупреждает ее, когда уезжает? А почему бы ему не оказаться где-нибудь поблизости? Г идет выкурить трубку на пороге дома. Внимательно осматривает лесную дорогу, по которой прыгает сорока. Может, он представляет собой отличную мишень на темном фоне прихожей? Но мсье Луи не тот человек, чтобы стрелять с большого расстояния! Он найдет более скорый способ! Верный ему подручный промчится мимо на мотоцикле и, не останавливаясь, швырнет гранату. Совсем необязательно добраться до обитателей дома. Цель: произвести разрушение, поджечь, установив таким образом связь между обнаруженным складом оружия и присутствием вблизи стройки отпускника с немецкой овчаркой. Короче, создать такую неясную ситуацию, при которой полиция не будет знать, с какого бока взяться за расследование. Г не забыл: он сам был свидетелем подобной жестокости в Париже! Граната! Изуродованная собака! Вполне возможно, что покушение, так сильно подействовавшее на него, тоже было спланировано мсье Луи!
«Чего я только не насочинял, — сетует Г. — Не ведал я за собой подобной слабости!» И тотчас, чтобы прогнать неприятную мысль, стал успокаивать себя: «У Патрисии, насколько я знаю, такой хитрющей, наверняка есть план спасения, обдуманный заранее! Работая так, как работала она, отвоевывая свою независимость, можно было научиться предвидеть, чтобы, всегда оставаясь начеку, при малейшей опасности незаметно укрыться в каком-нибудь тайном убежище. И пускай сердится сколько угодно, уверяя, будто все ее планы рухнули, не стоит обращать внимания. Она всегда была вспыльчивой, но головы никогда не теряла! Выходит из себя! Ругается! Способна даже ударить! Но следует точному расчету и от намеченной цели не отступает. Поэтому разумнее все-таки положиться на нее, при условии, что она не станет вымещать своего раздражения на Ромуле. К тому же злость ее напускная». Г едва решается признаться себе почему! Но настоящая, истинная причина в том, что она сохранила по отношению к возлюбленному юношеских лет своего рода ворчливую нежность, находившую прежде выражение в насмешливых прозвищах: «Кид Карабин», «Эль пистолеро» или «Вильгельм Телль». Не бросит же она его теперь!
Г немного воспрял духом. А между тем ему не свойственно предаваться
