— Я готова, — сказала Доминика позади него.
Снова ожидание. Молчаливое ожидание. Чемоданы, стоящие бок о бок. Они старались не смотреть друг на друга. Но не переставали думать об огромной куче денег. «Ради пятисот миллионов можно и убить», — сказала она. На что же она способна ради пятисот миллионов? Они настораживались при каждом шорохе. Было так тихо, что они уверены были, что услышат шум Ситроена 2CU, если она остановится на пустыре. Иногда вдалеке слышался рокот мотора. Десятичасовой автобус?.. Булочник?.. В полдень Доминика потеряла терпение.
— Она больше не приедет, вот увидите!
Он ничего не ответил. Зачем? Они уже поняли, что не смогут выйти отсюда поодиночке, что им необходимо быть вместе, чтобы надежно спрятать сокровище. Один, он сразу же попадется. Одна, она выдаст его. Вдвоем, несмотря на недоверие, у них есть шанс… Если только подождать до темноты. Потом будет видно… Можно будет что-нибудь придумать… Если Мари-Лор не появится! Но это невозможно! Пришлось еще раз пообедать, кое-чем, кое-как. Все это не имеет никакого значения. В час, Севр включил телевизор, чтобы рассеять невыносимое ожидание. И новость поразила их как молнией. «Новый поворот в деле Севра. Ночью, в двух километрах от Пириала, в перевернутом в кювет Ситроене 2CU найден труп Мари-Лор Мерибель, сестры финансиста, несколько дней назад покончившего с собой. Тревогу поднял водитель проезжавшего мимо грузовика. По предварительному заключению, видимо, несчастная женщина не вписалась в поворот. Полиция ведет следствие». Это было, как черная лестница, по которой Севр, ступенька за ступенькой, спускался, но к какому ужасному концу? Он был подавлен, хотелось сказать: «Это все? Я все потерял? Наконец, все кончено?» Если б он был один, он бы лег, прямо, где стоял, стал бы ждать приступа отчаяния. Но рядом была Доминика.
— Вот видите! — сказал он.
И Доминика в свою очередь, едва нашла рукой спинку кресла, чтобы опереться, и скорее упала, чем села, в него.
— Я ни в чем вам не солгал, — добавил он. — Я только не понимаю, как она могла не вписаться в поворот. Она же знала дорогу как свои пять пальцев.
Доминику, казалось, это потрясло еще больше, чем его. Ей бы немедленно потребовать ключи. Чтобы их получить, она использовала все средства. А теперь, когда свобода — рукой подать, она ничего не просит. Она молчала. Ее поведение было настолько странно, что Севр даже забыл о своей беде, но он слишком устал, чтобы спорить. Больше всего ему нужно было это молчание и немое присутствие. Поскольку она остается рядом, это значит, что она признает свою вину, является его союзницей и, возможно, он может рассчитывать на нее. Немного позже она еще раз сварила кофе и принесла ему чашку.
— Ваша сестра, вы ее любили? — спросила она.
— Думаю, да… Иначе мне не было бы так больно… Это же я посоветовал ей выйти за Мерибеля… И все так получилось… Она не погибла бы, если б не этот чемодан… В этом тоже моя вина.
— Да нет! — сказала она. — Не путайте… Виноват в этом ваш зять. Но что сделано, то сделано. Мы уедем вместе… Я сумею выпутаться. Привыкла. Отдохните.
Они стали ждать передачи местной телестанции. Мало-помалу, к Севру вернулся дар речи. Теперь ему необходимо было говорить о Мари-Лор. Нет, она никогда не была счастлива, бедняжка! Ее замужество и вовсе было полной неудачей. Мерибель обращался с ней, как со служанкой. А она никогда не жаловалась. Вечно преданная, вечно любящая. Доминика слушала его с почти болезненным вниманием.
— Она никогда не думала развестись?
— Нет. Мирилась. Восхищалась им. В нем была такая живучесть, какая-то животная страсть к жизни, которая сметала всякое сопротивление. Я понимаю, почему он стольких людей сумел обмануть! Если б вы его знали, он и вас увлек бы, как всех. Я думаю, именно из-за этой стремительности он в конце концов просто не подумал.
— А вы?.. Я вижу, вы такой щепетильный, и даже чуть-чуть… извините… чуть-чуть с условностями… Что вас толкнуло на такой поступок?.. Ведь вы же тоже совершили нечто достаточно необычное!
— Не знаю. Иногда причины совершенно перепутываются!.. Я даже спрашиваю себя, уж не в Мерибеле ли все дело. И не завидую ли я ему, в глубине души. Мне кажется, я тоже хотел бы, как сказать?.. Повиноваться своим желаниям, иногда… освободиться от выполнения вечно одних и тех же задач, понимаете?
— О! Понимаю!.. Конечно же!
— Поэтому… Когда вы появились…
— Да. Успокойтесь… Дайте мне подумать над всем этим.
Она закрыла окно. Высматривать теперь было некого. Потом помыла и убрала посуду. На Севра навалилось какое-то безразличие, которым повелевала тоска. Самое худшее прошло. Все новости, какие им еще предстоит услышать, уже не принесут ничего кроме лишних комментариев. Он даже не встал, когда Доминика включила телевизор. Но через мгновение ему пришлось приподняться, опершись на локоть, а потом встать. «Неожиданный поворот в деле Севра… Мари-Лор Мерибель была убита…» Диктор, уверенный в эффекте произнесенной фразы, не спеша положил перед собой листок, скрестил руки. Его глаза, казалось, следили за Севром. Теперь он говорил для него одного. «Следствие, которое стремительно ведет комиссар Шантавуан, уже дало основания сделать вывод: пострадавшая была убита, а затем перевезена к месту, где найдена машина. Положение Ситроена 2CU не оставляет никаких сомнений в том, что ее столкнули в кювет вручную. Если бы она ехала с обычной скоростью, повреждения покрытия были бы более серьезными. Впрочем, смертельный удар, был нанесен мадам Мерибель чуть выше уха, следовательно, в такой точке, что это не могло быть следствием резкого перемещения тела вперед, когда голова ударилась о переднюю панель. К несчастью, состояние дороги не позволят установить никаких следов. Откуда ехала машина? Видимо, из Нанта. Но убийца, естественно, мог, направляясь из Пириала, и развернуться, прежде чем сталкивать машину, чтобы запутать следствие…» На экране появился Ситроен, наполовину скрытый в затопленной водой канаве. Вокруг, насколько хватало взгляда, видны были поля; безотрадный пейзаж Ла Бриер под блеклым небом. «Это новое преступление ставит под сомнение многие ранее установленные факты, — продолжал диктор. — В настоящее время мы не можем ничего с уверенностью утверждать, но уже теперь имеем сообщить, что прокурор дал санкцию на эксгумацию трупа Жоржа Севра. Новое вскрытие состоится завтра утром…»
— Это должно было случиться, — воскликнул Севр. «Естественно, мы вправе задаться вопросом, не был ли погибший финансист также убит. Незачем добавлять, что среди близких погибшего наблюдается сильное волнение…» Севр выключил.
— На этот раз, — сказал он, — все кончено. Они поймут, что труп не мой, и обвинят меня во всем!
Он посмотрел на Доминику. На ее лице был ужас.
— Вашу сестру убили здесь, — прошептала она. — Здесь… Вы понимаете?
10
Здесь!.. Они скоротали ночь, переваривая это слово. Не было и речи о том, чтобы испробовать вылазку. Осторожность повелевала подождать дальнейших известий. Но она же и требовала принять некоторые предосторожности… Потому что в Резиденции, вне всякого сомнения, присутствовал и кто-то другой. У Севра уже два или три раза появлялось такое ощущение. Включенные счетчики! Забывчивость матушки Жосс, или же?.. А пропавшее из квартиры Блази одеяло?.. Да кроме того склад магазинчика, в своем красноречивом беспорядке… А может даже и будильник, хотя это и неубедительная деталь… Но что с того?.. Незнакомец также имеет доступ к агентству, к ключам. Он так же может зайти куда угодно. И Севр, думая об этой тени, которая возможно, шпионит за ним, преследует, и даже в этот самый момент бродит по лестницам и коридорам, покрывался от страха потом. Доминика и он двадцать раз начинали одни и те же фразы, понижая голос, потому что, может быть, даже в эту самую минуту, их подслушивают.
— Бродяги, — повторял Севр. — Их всегда хватает в строящихся зданиях.
— Но здесь стройка уже окончена.
