направление резьбы на нашем хитром болту? Однако же Устинов, жесткий прагматик, продавил идею. Во- первых, секретом "для кого надо" возможности аппаратуры не являлись, во вторых - у потенциального противника аппаратура, как минимум, не хуже, а в-третьих - деньги нужны были позарез.
В общем, на тройку заводов бытовой электроники наскребалось (готовый ширпотреб решили не покупать принципиально). Причем, это в дополнение по "электронно- космической" сделке с Францией. Однако же у определенной части мирового сообщества - а точнее, у США, возникли серьезные возражения. Выходка французов и так серьезно разозлила их, а тут грозил еще один буст советской электронной промышленности. В разозленном напором русских Конгрессе требовали принятия против предателей западного мира самых серьезных санкций. Патриотически настроенные владельцы фаст-фудов в массовом порядке переименовывали "французскую картошку" - "French fries" - в "Картофель Свободы". Кто-то из французских политиков едко потребовал в качестве адекватной компенсации переименовать статую Свободы в Нью-Йорке во "Французскую статую". Французам фактически был выставлен ультиматум - отказаться от сотрудничества с СССР в высокотехнологичных отраслях, иначе - жесткие санкции. Сказать, что французский истеблишмент был обеспокоен - ничего не сказать.
Однако же случилось непредвиденное. Генеральный Секретарь Французской компартии товарищ Жорж Марше (правда, ходили слухи, что настоящая его фамилия была несколько менее благозвучной с точки зрения русского языка) вывел на улицы Парижа, Марселя, Лиона и еще сотни крупных и мелких городов почти двадцать миллионов человек единовременно. Красных флагов была едва треть. Остальное - национальные сине-бело-красные и портреты троих французских космонавтов. Оскорбленная гордость французов - страшная сила - на демонстрации вышли и те, кто, в общем-то, коммунистам не сочувствовал. Президент Жискар д`Эстен, весь кабинет, да и весь французский бизнес крайне обеспокоился - до революции, казалось, было рукой подать. Рассчитывать на армию было опасно - портреты космонавтов висели во всех казармах, а французский геолог, установивший флаг в кратере Помпиду, стал иконой парашютистов - так как сам когда-то служил в этих войсках. Так что многие военные и сами присоединились бы к демонстрации против такого плевка в душу, не будь они на казарменном положении.
Французский посол срочно потребовал аудиенции у Устинова. Его приняли без проволочек. В переводе с дипломатического языка на обычный его слова значили - "что ж вы, падлы, презлым заплатили за предобрейшее?!" Ответ Устинова был спокойным. Послу продемонстрировали свежий номер "Правды" - в передовице подробно описывалась акция национального протеста французского народа и патриотической буржуазии (!), а о роли ФКП упоминалось весьма скромно. Устинов заверил, что Советский Союз не предпримет никаких действий, способствующих нарушениям общественного порядка во Франции. Резон в этом был - сравнение отношений с Финляндией и отношений с Китаем показывало, что социалистический строй - не есть ни необходимое, ни достаточное условие хороших отношений. Кроме того, Франция как она есть была замечательным интерфейсом (правда, русские использовали слово "разъем", но это терминология) в отношениях с прочими капстранами. Русским можно было верить - по слухам, Устинов лично распорядился сдать очередную партию мумбов-юмбов социалистической ориентации в руки разведке Захир-Шаха. По аналогии с Ираном в сороковых, так сказать.
Француз несколько успокоился и спросил, чем вызван внезапный уход на пенсию товарища Суслова, о чем Московское радио полтора часа назад оповестило мир? Ясен пень, по состоянию здоровья. Грибочками отравился. А что так срочно? Да грибочков есть не хотел, сказал Устинов и положил ладонь на передовицу.
Посол ограничился кратчайшей телеграммой, а подробный отчет отправил дипкурьером. После чего товарищ Жорж Марше был принят господином Жискар д`Эстеном и передал ему петицию от имени всех участникав митингов и шествий - ультиматум не принимать. Рукопожатие на фоне с Елисейского Дворца облетело страницы всех газет мира.
Тут уже струхнули американцы. Независимая политика Франции всегда была занозой - но коммунистическая Франция - это был здоровенный нож в спину НАТО. Смертельный, без вариантов. Даже не учитывая французский ядерный арсенал и место в СБ ООН.
Конгресс после лоббистской работы посланцев президента Форда заболтал вопрос, санкции введены не были. Демонстрации прекратились. Французские коммунисты ограничились парой постов в правительстве. Американские компании рванулись участвовать в тендере на строительство заводов в СССР.
К началу 76 года положение в советской космической промышленности было весьма интересным.
Объединение Кузнецова попало в положение кота, переловившего всех мышей в амбаре. Дальнейший рост характеристик семейства НК-33 был теоретически возможен - однако при повышении удельного импулься на 5-7 секунд стоимость двигателя росла уже не в разы, а как бы не на порядок. С водородниками было получше - но и те подбирались к пределу эффективности.
Было принято решение вести исследования по совершенствованию движков относительно малыми силами, тем более, что многие наработки прямо- таки кричали "Скорей поставь меня на самолет!" Экономичность ТВД (а значит, и дальность полета, к примеру, Ту-95) возросла процентов на 10.
По космической же программе работы развернулись по нескольким направлениям.
Во-первых, велись эксперименты с разными экзотическими (по причине своей крайней неприятности в обращении) топливными парами - фтор-водород, перекись-пентаборан. От первого кошмара стартовой команды отказались быстро. Сотня тонн фтора на стартовом комплексе вызывала у понимающих людей ужас. Вторая пара, несмотря на крайнюю токсичность пентаборана, выглядела весьма привлекательной для долгохранимых ступеней - УИ рос сразу на 50 секунд, а гептил из стандартной пары тоже не был подарком. Однако же применение этого топлива осталось крайне специфическим и ограниченным.
На очереди стоял Марс и дешевый транспорт "Земля-Луна". Раз уж движки на химии не позволяли радикально поднять характеристики - пришлось обратиться к атомщикам. В 1974-м разморозили проект РД-410. Ядерный движок тягой 7 тонн при старте с орбиты и использовании в качестве рабочего тела жидкого водорода позволял одним пуском ракеты уже не тяжелого, а среднего класса доставить на лунную орбиту стандартный 16- тонный блок. Либо вывести к Марсу или Венере почти 20-тонную АМС. К дальним планетам - тонн 12. Однако об экономической эффективности тут говорить не приходилось - с учетом мер безопасности такой старт был как бы не дороже. Да и сам ЯРД стоил огого. Скорее, "410" рассматривался как экспериментальная установка для отработки "РД-600" - тягой уже в 40 тонн. Этот двигатель при выводе на "Атланте-7" мог отправить к Марсу 85 тонн, что при использовании раздельного вывода и стыковки с посадочным аппаратом на орбите Марса (схема, обкатанная на Луне) позволило бы произвести высадку.
Для Луны выход предложило ОКБ "Факел". Электрореактивные двигатели малой тяги обеспечивали фантастический удельный импульс - до 7000 секунд - но нуждались в море энергии при сколько-нибудь приемлемых величинах тяги. Плюсом было то, что младшие модели ЭРД использовались на метео- и связных спутниках с 72 года и успели набрать серьезную статистику. С 72-го же летали и ядерные реакторы - в качестве энергоустановок спутников радарной морской разведки.
К сожалению, запас рабочего тела эмиссионного преобразователя ограничивал срок работы ЯЭУ полугодом. Относительно небольшая - всего 20 КВт - мощность была явно мала для питания мощных батарей ЭРД. Требовались реакторы значительно большей мощности и как минимум с удвоенным ресурсом.
Солнечные же батареи необходимой мощности имели бы площадь порядка тысячи квадратных метров. Время доставки примерно 15-тонного полезного груза на орбиту Луны варьировалось от 6 до 12 месяцев, что начисто исключало доставку таким способом экипажей и затрудняло транспортировку сложной техники. Идеально было бы возить таким способом топливо - но это подразумевало многоразовую лунную посадочную ступень.
Бабакин принялся чертить. В результате получилось что-то вроде козлового крана с четырьмя баками и четырьмя двигателями на верхней балке. Между посадочных опор могла крепиться полуторатонная пассажирская кабина на четырехколесном шасси - для доставки команды с посадочной площадки до планируемой базы. Одну кабину с экипажем доставили, другую - подцепили и отправили на орбитальную базу. Либо "кран" мог доставить на поверхность четырехтонный груз и налегке уйти наверх, на ТО и заправку.
Вообще, многоразовость овладевала умами. Лозино-Лозинский возился с челноком "Земля- орбита". Глушковцы быстро поняли, что с возвращением ускорителей первой ступени намечаются большие проблемы. Сажать их парашютно-реактивным способом было нельзя - ударные перегрузки не позволяли использовать ступени многократно. Пришлось обратиться с предложением о кооперации к Челомею. Благо, КБ было создано на базе фирмы Мясищева, да и его Реутовское отделение съело уже не одну собаку на крылатых ракетах, в том числе и с остро необходимым раскладным крылом. Работа нашлась
