6
Впоследствии, уже в 25-летнем возрасте, Фет был принят в русское подданство.
7
«Знакомые и дворовые Аф. Неоф. Шеншина говорили мне, что жену свою Елисавету Петровну он купил за сорок тысяч рублей у ее мужа» (Н. Черногубов. Происхождение А. А. Фета С. 530).
8
Так, он рассказывает о приезде в Москву в 1841 г. своего дяди Эрнста Беккера в качестве адъютанта принца Александра Гессенского (Ранние годы моей жизни. С. 197.
9
Мать его была немкой еврейского происхождения» (Полонский Я. П. Мои студенческие воспоминания // Ежемесячные литературные приложения к «Ниве». 1898. № 12. С. 643.
10
Н. П. Лузин, дальний родственник Шеншиных и крестник, племянницы Фета О. В. Шеншиной- Галаховой, пишет «От моей матери я слышал такой рассказ в молодые годы О. В. Шеншина, моя мать, Д. А. Офросимов, бывая в имении у Фета, говорили ему, что он похож на еврея… По словам мамы, он очень сердился и всегда им говорил „Я — не еврей, а потомственный дворянин — Шеншин'» (Письмо Н. П. Лузина ко мне от 27 января 1971 г..
11
В рассказ Григорьева включены отрывки, быть может, литературно обработанные, но несомненно восходящие к личным дневникам Григорьева. Это вообще характерно для его беллетристики. См. об этом в комментарии В. Н. Княжнина в книге «Аполлон Александрович Григорьев Материалы для биографии», с. 370. Фет изображен в рассказе Ап. Григорьева «Другой из многих» (1847). В этот рассказ включены и подлинные письма Фета. См. об этом в моей статье «„Гимны' Аполлона Григорьева» (Бухштаб Б. Я. Библиографические разыскания по русской литературе XIX века. М., 1966. С. 34.
12
Так, известно, что в студенческие годы он бывал в литературных салонах поэтессы Каролины Павловой, поэта Федора Глинки, был знаком с Аксаковыми, Герценом, Грановским, Боткиным.
13
Местечко в Херсонской губернии, где был расквартирован полк Фета.
14
Письмо к К. Р. (т. е. великому князю Константину Константиновичу Романову, печатавшему свои стихи под этими инициалами) от 5 декабря 1886 г. — Письма Фета к Константину Константиновичу хранятся в Архиве Пушкинского Дома.
15
«Кто не в состоянии броситься с седьмого этажа вниз головой, с непоколебимой верой в то, что он воспарит по воздуху, тот не лирик».
16
Б. Я. Полонский рассказывал мне, — пишет Ю. А. Никольский, — сколько детской радости было в старике Фете, когда он Бог знает к чему разодевался в полный камергерский мундир в своей деревенской глуши» (Никольский Ю. А. История одной дружбы. Фет и Полонский//Русская мысль. 1917. № 5. С. 127).
17
«Оно… во имя непрожеванных чужих революционных учений явилось собственным доносчиком, обличителем и отщепенцем. И вот на основании этих же доносов те же самые руки ворвались в народную утробу и насильно порвали историческую пуповину, связывавшую два основных сословия, стоявших до той минуты горою друг за друга…» (Письмо Я. П. Полонскому от 10 января 1892 г.).
18
Не потому ли муза нашей поэзии завоевала всемирное уважение, а нашей живописи никто знать не
