Примета

Тревога? Ночь? Ущелье? Горы?..

БЕРЕЗА

В похожем на этот, былом сентябре,
Когда синевы наплывает лавина,
Березку свою посадил на бугре
Счастливый отец в честь рождения сына.

А годы стремительно — каждый как вскрик —
Мелькая, проносятся справа и слева.
И что-то бормочет согбенный старик,
Ровесник могучего белого древа.

СТАРОСТЬ

Дед смутился — не узнал.
Ведь годов-то — с перебором.
Вспомнить, виделись в котором,
Нету сил уже — устал.

Чуть покачиваясь, он
Смотрит, светлого светлее,
Долгой старостью своею
Незаметно опьянен.

Как бывает у кого! —
Мы свой возраст молча терпим.
Впрочем, старость — только термин.
И не более того.

«Март и апрель поменялись местами…»

Март и апрель поменялись местами:
Синее небо горит в феврале,
В марте метели с густыми хвостами
Ходят кругами по белой земле.

В общем, погода, порядок ломая,
То прохрустит по апрелю ледком.
То поразит зноем раннего мая,
То и в июне обдаст холодком.

Остро причастны к раскатам и вспышкам
Так мы живем возле грозной реки,
С возрастом нашим считаясь не слишком
Логике строгой и то вопреки.

БОЛЬНИЧНЫЙ РОМАН

Промытый ливнем день весенний.
Высокая голубизна.
Больница. Время посещений.
И кто-то смотрит из окна.

На каждой крашеной скамейке
Так умилительно, хоть плачь,
Сидят по две и три семейки
Со сверточками передач.

И к ним выходят их больные,
Задумчивы и смущены.
Их лица, бледные, родные,
Улыбками освещены.

Но в этом слабом слитном гаме
Мне пара странная видна: