мать выдерет меня за уши, хотя потом и будет тихонько плакать.
Так я провел ночь под амбаром.
Утром в дыру просунулась вихрастая голова Артемки:
— Я ж так и знал, что ты тут. Мамка твоя плачет, думает, что ты побег топиться, а я ей говорю: «Не должно быть. Верно, пошел на свою квартеру». На, закусывай! — И Артемка вынул из-за пазухи сухую тарань, огурец, головку лука и ломоть черного хлеба.
Я ел и сквозь слезы рассказывал, как было дело. Артемка сердито плюнул:
— Твоя хозяйка — ведьма. Разве можно человека бить веником? Что он собака? А герцог тоже вредный. Ему и дела нет, что из-за него человек страдает. Все они, герцоги, такие. — Артемка показал мне две копейки. — Видал? Айда пить квас!
Мы вылезли из подполья, пошли к квасной будке и взяли по стакану хлебного кваса. После тарани он казался особенно приятным и колко бросался в нос.
Вдруг мы услышали веселый призыв:
— Граждане! Становитесь теснее в круг, держитесь за чужие карманы! Сейчас под наблюдением господина городового начнется небывалое гала-представление, нон плюс ультра!
— Артемка, — говорю я, — да ведь это ж герцог!
Окруженный толпою крестьян и базарных зевак, «герцог» почтительно говорил подходившему усачу- городовому:
— Господин блюститель порядка, прошу вас занять наблюдательный пункт! Поправьте вашу шаблюку и примите боевой вид. За неимением здесь другого начальства ешьте глазами меня.
Толпа хохотала. Уязвленный городовой скривил губы и потянулся к воротнику «герцога»:
— Ты эти насмешки брось! Инструкцию знаешь? А ну, предъявь паспорт!
— Паспорт? — изумился «герцог». — Да какой же может быть паспорт, если половина сбора в вашу пользу?
Городовой быстро успокоился и занял «наблюдательный пункт», а «герцог» продолжал развлекать публику:
— Позвольте представиться: главный наездник цирка Труцци и бенгальский факир. Тигры, леопарды и другие насекомые прибудут дополнительно, а сейчас прошу посмотреть несколько фокусов, за которые имею почетный отзыв от митрополита киевского. Итак, начинаем. Вот вы, молодой человек, — обратился он к деревенскому парню, — подойдите-ка сюда поближе. Видите эти два шарика?
— Бачу, — ответил парнишка.
— Красный я кладу в ваш правый карман. Видите?
— Бачу.
— Зеленый — в левый. Видите?
— Бачу.
— Ну, где у вас зеленый шарик?
— Ось тут.
— Вынимайте его.
Парень вынимает красный шарик и растерянно улыбается:
— Як же це вин перескочив?
«Герцог» показал еще несколько фокусов, потом разостлал на земле платок и приказал:
— Гоните все по две копейки! Не видите, что мне пора водку пить? Живо!
Зазвенели медяки, толпа поредела.
— Получите, ваше превосходительство, двенадцать копеек, — подал «герцог» городовому несколько монет.
Тут я подошел и сказал:
— А меня хозяйка веником побила.
— Поздравляю, — ответил «герцог». — За что ж она тебя?
— Да за ваш вексель.
Он недоуменно посмотрел на меня, потом вдруг вспомнил:
— Постой, постой! Ты из харчевни?..
Он был явно смущен.
Мы присели на бревно, и я рассказал, что произошло после его ухода. Я сказал, что живу теперь под амбаром на базаре и боюсь идти домой.
Он покрутил головой и с досадой крякнул:
— Что ты скажешь! Подвел мальца! Ну, ничего, не горюй, дело поправим. А это кто? — кивнул он в сторону Артемки. — Товарищ? Как звать-то тебя, курносый?.. Артемка? Ну вот что, Артемка, шагай в трактир и шепни там кухарке, чтоб она не беспокоилась, что Костя, мол, жив и здоров, только домой сразу не придет. Пусть хозяйка малость поостынет, тогда он и вернется. Вали!.. Ничего, Костя, не горюй! Пойдем, покажи мне твою нору.
Мы пошли к амбару.
— Прекрасно! — сказал «герцог». — У тебя, Костя, дача — первый сорт. Вот только перин нет. Ты, Костя, возьми меня к себе квартирантом. Мой дворец сейчас ремонтируется, так мне на время нужна квартира. Возьмешь?
— Что ж, — говорю я притворно равнодушно, — живите, мне не жалко.
— Ну, так считай, что мы поладили. Жди, вечером приду.
Я хитрил. Мне не только не было жалко, но я был счастлив жить с веселым и добрым человеком, который знает столько интересных фокусов и так смело разговаривает с городовым.
С нетерпением я ждал вечера. А когда в дыре показалась голова и знакомый голос окликнул меня, я, уже не скрывая радости, живо отозвался:
— Здесь, здесь, герцог! Лезьте скорей!
«Герцог» влез, а вслед за ним, шурша и шелестя, вползло в освещенное лунным светом отверстие какое-то чудовище со вздыбленной шерстью. Я схватил «герцога» за рукав и в страхе крикнул:
— Ой, что это?
— Это же охапка сена, которую я тащу за веревку!
Я засмеялся, а «герцог» сказал:
— Я, брат, не люблю спать на голой земле. Твердо. То ли дело на сене! И мягко, и запах приятный.
Он сделал себе и мне из сена постели и вытащил из кармана небольшой сверток:
— Вот принес кое-что поужинать, а свечку не захватил. В темноте, пожалуй, еще и рта не найдешь.
— Найдешь, — сказал я уверенно. — Я найду. А свечку можно мою зажечь.
Мы зажгли свечку и вставили ее в бумажный фонарик. Подполье осветилось голубым светом.
Я достал тарелку и нож; «герцог» вынул из свертка украинскую колбасу, помидоры, сладкий болгарский лук, хлеб.
Мы поужинали и улеглись на свои душистые постели.
— Тебе сколько лет? — спросил «герцог».
— Скоро десять будет. А вам?
— Мне уже тридцать один. А твой отец кто?
— Кастрюли паял, чайники. Он уже умер.
— А мой был дьякон. Не герцог, а дьякон. Про герцога я наврал. Я люблю шутить. Ты где учился?
— В церковноприходской.
— А я, брат, духовную семинарию окончил. Чуть-чуть меня попом не сделали, да я вовремя догадался драпу дать.
— А как вас зовут?
— Зовут меня Алексеем Евсеевичем. А проще Евсеичем. Вот фамилия у меня неподходящая- Погребальный. Я человек веселый, люблю солнышко, траву, птиц люблю до страсти. На что мне такая фамилия?.. А ты что любишь?
Я любил многие вещи: фасоль с солеными огурцами, медовую халву, клюквенный квас, переводные
