Что значит луч

Вспыхнул в самом конце сокровенной дороги.
А ведь только Ему и открыты надежды и сроки,
Облетающий лес и над полем плывущие птицы,
Только Он и способен спасти, превратив одиноких
В нераздельных, а значит заставить пробиться
Счастье, построить такое пространство,
Где бы наши слова в замечательно-слаженном жесте
Стали больше, чем нашими — огненный праздник
шаманства,
Превращающий тайное в явное страстного «вместе».
Дело даже не в том, что в пощечинах хлесткого ветра
Больше веры и прочности, больше покоя и смысла,
Чем в учебнике Эккерсли, в обществе Фриды и Педро
Под тактичным присмотром любезного мистера Пристли,
Просто вдруг для меня это облако вьюжного сора,
Грязноватой крупы, бесновато кружащей над нами,
Стало призрачно-ясным подобьем того омофора,
Что блаженный Андрей на молитве увидел во храме;
Просто вдруг этот вой, эти свисты, гуденья и стоны
Стали странно созвучны безмолвью застывшей поляны,
На которой святой в глубине сотворенной иконы
Обнимает весь мир и целует ужасные раны.
Так что хныкать — грешно, тосковать и печалиться —
стыдно,
Колкой вьюгой земля до последнего будет богата;
Дева держит покров — и под сжатыми веками видно:
Тихо падает снег, но совсем не такой, как когда-то.

1984

Пустота

Между той нелепой, которую мы ведем,
И другой, счастливой, которую мы теряем —
Вертикальное облако,
Головокружительно полый объем,
Равный мере беспамятства,
Которое верхним краем
Чуть касается темени, а нижним — самого дна
Сердца, вросшего в пятки; мы словно висим над бездной,
Ухватившись за воздух; за нами стоит тишина
Неподвижно, как лестница в хлопнувшей пасти подъезда.
Что заботит притихших воров, разучившихся красть,
И с тоски возмечтавших теперь о любви и покое? —
Как войти в пустоту?
Как ее обмануть?
Как упасть,
Не сломав головы? — если, вправду, возможно такое.

1987

«Даже эти шаги, даже эти следы на паласе…»

Даже эти шаги, даже эти следы на паласе,
Даже этот пейзаж с набегающим березняком,
Все, что было и будет, стояло тогда на террасе
В треугольниках солнца, трепещущих под потолком.

Человек в канотье с чемоданом в пустынном отеле,
Оглянувшийся на неожиданный окрик портье,
Потому что портье примерещилась кровь на постели
И лежащий ничком этот самый субъект в канотье.

Или дама в машине, закуривающая сигарету,
Наклонившись к тому, кто, умолкнув, сидит за рулем;
Чуть подавшись назад и направо, навстречу ответу;
Сигаретный дымок, как крыло, у него за плечом.

Но потом все уходит, и только в бревенчатом доме
Белокурая девочка с чайным подносом в руках,
В белом платьице, с бантом, помедлив в кухонном проеме,
Выплывает к гостям с пирогом в именинных свечах.

Но и это уходит, лишь кружатся белые мухи,
И старик-лесовик, помолясь, раскрывает уста,
Чтобы кротко и просто поведать землянам о Духе,
От которого радость, сияние и теплота.

В этих нежных волнах золотистого и голубого
Ни террас, ни машин, ни раскуриваемых сигарет;