выставленными в ряд.
— Что-что он сказал?
— Ну, на одном из китайских наречий это означало бы номер — девятьсот семнадцать.
Виктор нагнулся, опершись локтями о стол.
— Это наверняка совпадение. Как Альфонс мог догадаться, с кем мы встретимся?
— Кто-нибудь знает, где здание ноль девятьсот семнадцать? — перебила его Дайна Мэй.
— Я — нет, — ответил Майкл. — Мы никуда отсюда не выходим. Только в бассейн и на корт.
Элен-близнецы помотали головами.
— Понятия не имею… И в данный момент не хочу рисковать, обращаясь с внутрисетевыми запросами.
Дайна Мэй вызвала в памяти карту «МегаТеха», помещенную в рекламном буклете.
— Если такое место есть, оно должно находиться дальше, высоко на холме, справа от вершины. Надо подниматься.
— Но… — начал Виктор.
— Только не городи огород, Виктор, мол, лучше дождаться полиции, не надо быть идиотами. Мы больше не в Канзасе, а это письмо — единственный ключ к разгадке.
— А что мы скажем остальным? — спросил Майкл.
— Ничего! Просто тихо ускользнем. Пусть все идет своим чередом, чтобы Джерри или кто-нибудь еще ничего не заподозрили.
Две Элен переглянулись, на их лицах застыло странное, грустное выражение. И вдруг обе затянули «Дом на просторах»[3], но слова были какие-то странные:
Тут они замолчали и покраснели.
— Ну и грязные мыслишки у этого Гарретта.
— Грязные, но глубокие. — Элен из УНБ повернулась к Майклу и зарделась еще сильнее. — Ничего, Майкл, не беспокойся. Думаю… нам с тобой надо остаться здесь.
— Э, нет, — встрепенулась Дайна Мэй. — Там, куда мы идем, наверняка потребуется убеждать, что вся эта сумасшедшая история — правда. Вы, две Элен, лучшее тому доказательство.
Дискуссия продолжалась, и Дайна Мэй с удивлением отметила про себя, что обе Элен постоянно спорят друг с другом.
— Мы слишком мало знаем, чтобы что-то решать, — ныл Виктор.
— Нужно действовать. Мы же
В итоге было решено, что Майкл останется. В случае необходимости коллеги-руководители скорее поверят ему. И если обе Элен, Дайна Мэй и Виктор добудут достоверную информацию, то, возможно, группе УНБ удастся наказать зло.
— Мы выбьем ось из колеса времени, — напутствовал уходящих Майкл, и, хотя он старался, чтобы фраза звучала шутливо, слова повисли в воздухе, и остальные не нашлись, что ответить.
У самой вершины горы находилось немного зданий. Те, которые видела Дайна Мэй, были сплошь одноэтажные и словно служили входом в какие-то подземные помещения. Деревья здесь росли хилые, трава пожелтела.
У Виктора на все был готов ответ:
— Ветер. Обычная картина для открытых мест близ побережья. А может, к вершинам просто поступает мало влаги.
Элен — Дайна Мэй, идущая впереди, не могла определить какая, — сказала:
— Так или иначе, картина впечатляющая.
«Правильно. Картина».
— Есть кое-что, чего я все-таки не понимаю, — сказала вслух Дайна Мэй. — Даже лучшим голливудским спецэффектам далеко до такого. Неужели компьютеры здесь настолько хороши?
— Хороши в одном, — отозвалась другая Элен, — подделывать куда легче, когда подделываешь даже зрителей.
— Нас.
— Ага. Ты смотришь вокруг, видишь детали, пока фокусируешь на них свой взгляд. Мы, люди, не держим в сознании все, что увидели и узнали. Миллионы лет эволюции ушли на то, чтобы научиться пренебрегать многим и извлекать смысл из ерунды.
Дайна Мэй кинула взгляд на юг, в дымку. Какое же все реальное: горячий сухой ветер; белая полоса на небе — след самолета, скользящего в небе к международному аэропорту Лос-Анджелеса; огромный Эмпайр-стейт-билдинг, возвышающийся над небоскребами делового центра города.
— Нас наверняка окружают десятки погрешностей и противоречий, но, если в какой-то миг они не бросятся нам в глаза, мы их проигнорируем.
— Как не заметили разницы во времени, — кивнула Дайна Мэй.
— Верно! Фактически наша главная задача — разобраться не в том, как обманули каждого из нас в отдельности, а как эта затея срабатывает в отношении многих контактирующих друг с другом индивидов. Это требует совершенно немыслимой аппаратной начинки, возможно, сотни литров одного только конденсата Бозе[4].
— Какой-нибудь крупный прорыв в квантовой компьютерной технике, — предположил Виктор.
У обеих Элен брови удивленно поползли вверх.
— А что, я все-таки журналист. И читаю научную колонку в «Медведе».
Ответ близнецов представлял собой нечто большее, чем монолог, но не дотягивал до диалога:
— Ну… ладно, очко в твою пользу.
Да, этой весной ходили слухи, что Джерри реализовал дерзкий план Гершенфельда о когерентности.
— О, так он получил пятьсот литров конденсата Бозе при комнатной температуре.
— Но все эти байки стали распространяться уже после того как он стал человеком новой эпохи Возрождения. Смысла они не имеют.
«Мы не первые, кого одурачили», — подумала Дайна Мэй.
— Может, — сказала она, — может, он начал с чего-нибудь попроще, с одного сверхбыстрого человека. Мог бы Джерри осуществить единичную загрузку с помощью современного квантового суперкомпьютера?
— Что ж, можно допустить. Значит, мы имеем дело с отдельным гением, воспользовавшимся плодами столетнего труда других гениев в области квантовой вычислительной техники. Выглядит как история о кубе смерти. После сотни лет такой мясорубки уж я бы приготовила Джерри сюрприз из ада.
— Ага, и чтобы вместо лекарства от рака он получил передающееся воздушно-капельным путем бешенство, нацеленное исключительно на престарелых ублюдков-профессоров.
Дайна Мэй не была такой кровожадной, как близнецы.
Они преодолели еще пару сотен ярдов. Газоны выродились в островки сухой дикой травы на голой пыльной земле. Порывы горячего ветра со свистом проносились вдоль горного хребта. Близнецы останавливались через каждые два-три шага, что бы рассмотреть повнимательнее то унылую растительность, то старый дорожный указатель у обочины. Они все время бормотали, сообщая друг дружке детали увиденного, словно пытаясь обнаружить несоответствия:
— … Очень, очень хорошо. Похоже, мы видим одно и то же.
— Возможно, Джерри сохраняет циклы, проводит нас в качестве подпроцессов, запускаемых другим
