Выпусти птицу!

Песня

«Как погибла ты, матерь Мария?» –

«Мимо нас осужденных вели.

Я датчанку собой заменила.

И меня в душегубке сожгли».

Называли ее – мать Мария.
Посреди Елисейских полей
васильковые очи царили
укоризной своей!

Белоснежная поэтесса
вся в потупленной синеве
не испытывала пиетета
ни к политике, ни к войне.

«Вы куда, молодая монашка?
Что за сверток вы бросили в пруд?
Почему кавалеры в фуражках
вас к жестокой машине ведут?»

«Так велит моя тихая вера.
До свидания. Я не приду.
Я гестаповского офицера
застрелила у всех на виду.

За российские наши печали,
за разор Елисейских полей
те же пальцы гашетку нажали,
что ночами крестили детей.

И за это меня, мать Марию,
русый пленник, в бреду, может быть,
назовет меня „Матерь Россия!“
и попросит водой напоить».

Обстановочка

«Это мой теневой кабинет.
Пока нет:
гардероба
и полн. собр. соч. Кальдерона.

Его Величество Александрийский буфет
правит мною в рассрочку несколько лет.
Вот кресло-катапульта
времен борьбы против культа.
Тень от предстоящей иконы
„Кинозвезда, пожирающая дракона“
(обещал подарить Солоухин).
По слухам.
VI век.
Феофан Грек.
Стол. Кент.
На столе ответ на анкету:
„Предпочитаю Беломор Кенту“.
Вот жены акварельный портрет.
Обн. натура.
Персидская миниатюра.
III век. Эмали лиловой.
Сама, вероятно, в столовой…

Вот моя теневая столовая –
смотрите, какая здоровая!
На обед
все, чего нет»
(след. перечисление ед).
Тень бабушки – салфетка узорная,
вышивала, страдалица, вензеля иллюзорные
Осторожно, деда уронишь!
Пианино. «Рениш».
Мамино.
Видно, жена перед нами играла Рахманинова
Одна клавиша полуутоплена,
Еще теплая.
(Бьет.) Ой, нота какая печальная!
Сама, вероятно, в спальне.
Услышала нас и пошла наводить марафет.
«Уходя, выключайте свет!»