Смит пожал протянутую ему руку, похлопал Хэпберна по плечу и вновь принялся расхаживать взад- вперед по гостиной.
— Короче, — продолжал он, — мы начали постепенно продвигаться вперед. Но с течением времени борьба обострится. На мой взгляд, наши жизни сейчас нельзя считать застрахованными. И я серьезно тревожусь за аббата Тернового Венца.
— Да… — Марк Хэпберн кивнул и, взяв новую сигарету, устремил усталый взгляд в окно, на серые крыши утреннего Нью-Йорка. — Этого человека нельзя заставить замолчать надолго. И доктор Фу Манчи наверняка знает это.
— Он знает, — резко сказал Смит. — И я боюсь, что он начнет действовать. Будь ситуация попроще, я предпочел бы начать действовать первым. Но дело организовано так хитро, что наш фронт атаки весьма ограничен. Полагаю, за исключением ближайшего окружения мандарина, ни один работающий на Лигу истинных американцев человек не имеет ни малейшего представления о конечных целях лиги и об источниках финансирования. Все рапорты — а я ознакомился с сотней их — указывают на это. Многие тысячи безработных получили через лигу работу. Взгляните на карту! — Он ткнул пальцем в стену. — Каждый красный флажок на ней свидетельствует об очередном успехе доктора Фу Манчи! Люди честно выполняют возложенные на них организацией обязанности. Но в назначенный час каждый из них громко выкрикнет одни и те же слова; каждый из них — на севере, юге, западе и востоке — является солдатом огромной армии и, сам того не зная, способствует установлению в этой стране власти доктора Фу Манчи, осуществляемой через его ставленника…
— Сальвалетти!
— Да, Сальвалетти. Наконец это стало очевидным. И стало очевидным, что его долго готовили к этой миссии. Я даже начинаю догадываться, почему рядом с ним появилась Лола Дюма. Еще неделя-две, и у Сальвалетти будет больше последователей, чем было когда-либо у Харвея Брэгга. Ничто не сможет остановить его — ничто, кроме разоблачения намерений доктора Фу Манчи…
— Но кто сможет сказать людям правду? Кого они станут слушать?
Найланд Смит остановился возле двери, повернулся и взглянул на неясную фигуру в глубоком кресле.
— Аббат Тернового Венца, — ответил он. — Но это может стоить ему жизни…
ГЛАВА XXXI
ПРОФЕССОР МОРГЕНШТАЛЬ
Обладатель Феноменальной Памяти увлеченно работал над глиняной скульптурой. Перед ним стоял деревянный планшет с прикнопленной к нему фотографией, представлявшей собой увеличенное изображение трехцентовой марки. Скульптор всецело отдался работе. Глиняная голова обретала карикатурное сходство с чертами доктора Фу Манчи: то была злая пародия на прекрасное злое лицо.
Получаемые по телефону сообщения свидетельствовали о спешном изменении планов Фу Манчи в районе Нью-Йорка. Часто повторялись имена Найланда Смита и капитана Хэпберна. Очевидно, эти двое возглавляли силы противника. В рапортах, поступающих от агентов с Юга, говорилось о триумфальном шествии по стране Сальвалетти. Редкие звонки с Аляски свидетельствовали о нормальном развитии событий там. Единственное тревожное сообщение поступило со Среднего Запада: в нем упоминалось имя аббата Донегаля (ничего не говорящее Обладателю Феноменальной Памяти), который, похоже, являлся объектом пристального внимания многих агентов.
Все это ровным счетом ничего не значило для пленника, в мозгу которого хранились все донесения, полученные им с первого часа заключения. Порой он с тоской вспоминал счастливое время своей жизни в Германии; вспоминал, как в своем клубе на спор пересказывал наизусть целые страницы берлинской «Тагеблатт» — и неизменно выигрывал. Но все это было еще до его изгнания из страны. Только теперь он понял, насколько счастлив был тогда. С тех пор он словно умер — превратился в живой труп… Тонкими пальцами старик мял податливую глину. Его вера в справедливого Бога осталась неизменной.
Неожиданно дверь, ведущая в его личные апартаменты, отворилась, и на пороге появился высокий человек в темном пальто с каракулевым воротником и в каракулевой шапке. Скульптор прекратил работу и замер на месте — глядя на живое лицо доктора Фу Манчи, которое он так долго пытался воспроизвести в глине.
— Доброе утро, профессор Моргеншталь!
Доктор Фу Манчи говорил на немецком — говорил почти безукоризненно, разве что несколько подчеркивая гортанные звуки. Профессор Моргеншталь — математический гений, опровергнувший все прежние теории об относительных расстояниях между планетами; создатель новой карты звездного неба, доказавший независимость лунных затмений от отбрасываемой Землей тени и вынужденный теперь в одиночку выполнять непосильную работу по принятию телефонных донесений, — не пошевелился. Колоссальный мозг его являлся единственным архивом, в котором хранились все рапорты, приходящие в секретный штаб с разных концов страны. Профессор молча продолжал смотреть на человека в каракулевой шапке.
Наконец-то долгожданный час пробил! Он оказался лицом к лицу со своим поработителем…
Мускулы сильного тела напряглись в ответ на поступивший из мозга сигнал. Профессор Моргеншталь решил убить стоящего перед ним человека любой ценой.
Перед его мысленным взором пронеслись сцены последних лет жизни: изгнание из Германии и бегство в США, где никто не заподозрил в нем знаменитого автора «Межзвездных циклов»; собственная смерть (ибо он, конечно, умер) в дешевой квартире в Бруклине — и возвращение к жизни (этот человек, это воплощение дьявола, стоял у изголовья его постели!), последующее рабство и горькие муки.
Да, живой или мертвый (ибо порой профессор считал себя бесприютным духом, не обретшим нового тела) — он обязан был совершить по крайней мере одно доброе дело: ужасный китаец должен умереть.
— Несомненно, ваши обязанности утомили вас, профессор, — продолжал гортанный голос. — Но скоро все изменится к лучшему. У меня возникла необходимость изменить планы. Для вас нашли другое помещение — с аналогичными удобствами.
Профессор Моргеншталь, сидящий за тяжелым столом с пультом понял, что ему необходимо потянуть время.
— Мои книги, — сказал он. — Моя аппаратура.
— Все уже перевезено на новое место. Будьте любезны, следуйте за мной.
Профессор Моргеншталь медленно поднялся на ноги под взглядом немигающих зеленых глаз и начал обходить стол, на котором стоял почти завершенный глиняный бюст. Он мысленно оценивал вес высокого худого китайца — и оценивал его с точностью до унции.
Но в тот момент, когда профессор вышел из-за стола и уже готовился схватить голыми руками за горло желтолицее чудовище, вытащившее его из могилы затем только, чтобы швырнуть в ад реальной жизни, пристально наблюдающие за ним зеленые глаза как будто чуть расширились: они становились все больше и больше. Профессор забыл о своем намерении… и забыл, кто он вообще такой.
ГЛАВА XXXII
ПОД ЗДАНИЕМ ВУ КИНГА
— Остановитесь! — крикнул инспектор Финней. Рев сварочной горелки стих. Они вскрывали уже третью дверь под рестораном By Кинга в ведущем вниз тоннеле, сам факт существования которого вызвал вежливое удивление со стороны китайца.
— Что нового? — крикнул инспектор, подняв голову.
— Мы открыли дверь, выходящую на улицу! Оставив людей со сварочной горелкой, инспектор бросился наверх. В тоннеле было душно от едкого дыма. Огромная тяжелая дверь, выложенная с наружной стороны кирпичами под кладку стены, была открыта. Несколько раскрасневшихся от усилий человек рассматривали ее. Двое полицейских отгоняли прочь любопытных прохожих.
— Вот, значит, как, — пробормотал Финней.
— Неудивительно, что мы не могли найти ее, — сказал один из работников, откидывая прядь влажных волос с потного лба. — Она выглядит в точности как кирпичная стена и совершенно не простукивается.
— Она и не может простукиваться, — сухо заметил Финней. — Это и есть кирпичная стена — только открывающаяся. Итак, где мы находимся?
