гудели машины, несмотря на рождество.
По дублирующей дороге проехала машина с мигалками. Дэвид припустил за ней.
Не прошло и получаса, как он оказался на месте преступления.
Донесся запах — кровь, густо пролитая на землю. С оттенком гниения — выпущенные внутренности. Довольно давно — жертва какое-то время пролежала на открытом воздухе.
А кровь человеческая. Почему-то он это узнал.
Но узнал ли он это место, эту ситуацию? Или это ложная память? Он мог узнать место по показу в новостях?
Пригнувшись, почти на четвереньках, время от времени касаясь руками земли на бегу, он приблизился. Держался так, чтобы его не увидели, прятался за сухой растительностью, засыпанной хрустким снегом.
Он постарался заглушить этот голос, эту тягу. Надо было сохранить сознание.
Полицейские машины отгородили место, где у дороги стоял пикап. Трепетала на ветру желтая лента, отмечая почти каждый акр прилегающей земли. С полдюжины народу ходили вокруг, нагнувшись, глядя себе под ноги.
Дэвид остановился и залег, спрятавшись, стараясь как можно лучше рассмотреть все, что видел. Мешки для трупов лежали на носилках возле машины «скорой помощи». Двери пикапа были открыты, сам он был освещен. А внутри все покрыто кровью.
Знал ли он, что вообще здесь ищет? Что надеется найти? Если честно, то нет, не знал. Он просто хотел увидеть эти тела. Увидеть, нож это сделал или пули расплескали всю эту кровь по пикапу. Только бы не когти и зубы.
Но он мог себе представить такой сценарий: проезжая по дороге, эта семья или группа друзей, быть может, увидели мчащегося рядом здоровенного волка. Из любопытства они остановились посмотреть, может, вышли сфотографировать. А то не был волк, и его манило обещание легкой добычи, резни…
Он зарылся лицом в руку, прервал поток видений. Чуть не подавился слюной, потому что рот был ею полон. И в то же время его чуть не вырвало.
Это не память. Нет. Это просто избыточное воображение. Не может он такого помнить. Не может.
Он мысленно услышал голос Китти, который велит дышать медленнее, сдерживать страх. Натянуть вожжи.
По-пластунски, как солдат, он подвинулся вперед — рассмотреть получше.
Китти ждала, что Дэвид вернется к ней за столик, когда успокоится. Они подождут новых известий, надеясь на лучшее.
Конечно, он хоть что-то помнил бы, если бы убил человека. Конечно, помнил бы. Но кто знает? При всей напускной уверенности на самом деле она мало что знала про это.
Но шли минуты, а его не было. Ну, она может его понять, если он решил избегать ее. Отсидеться в туалете, избегая всех. Все эти рассуждения насчет «провести праздники с людьми» могут не всем быть близки.
Наконец она решила пойти в туалет проверить. В женском его уже не было. Наверное, и к лучшему. Она постучала в мужской.
— Дэвид? — окликнула она его, и ответа не получила. Приоткрыла дверь, заглянула. Пусто. Так куда же он девался?
Из заднего коридора видна была кухня — все нержавеющая сталь да крышки плиты. Единственный дежурный повар оперся на кухонный стол, глядя в телевизор. На той стороне кухни была дверь. На улицу.
У нее забилось сердце при мысли о том, что он сейчас делает. Дура она была, что вот так на него наехала. Вот она его и выгнала. Кто знает, что он сейчас сделает — не владеющий собой вервольф, мечущийся по сельской местности?
А раз так, то ей исправлять положение. Или хотя бы не дать ему ухудшиться.
Пригнувшись, чтобы не привлекать внимания повара, она бросилась через кухню, выскочила в дверь, уже отпертую. Как будто кто-то уже прошел этим путем. Снаружи было морозно, но кровь горячо струилась по жилам, волчье ожило в ней, включая органы чувств на полную. Обоняние, слух, осязание — она выискивала след, и волоски на шее дрожали, вставая. Собственные ее шаги обдавали землю жаром.
Перейдя на рысцу, она пошла по следу, по едва заметному запаху, ощущая его как привкус в глотке. Впустила немного волчьего в сознание, немного от охотника, идущего по следу своего собрата.
Не стоило удивляться, найдя след, ведущий прямо к месту кошмарного преступления. Красно-синие мигалки заливали светом окрестность, превращая ее в макабрическую пародию на дискотеку. Снег пошел гуще, хлопья обжигали кожу, сверкали в лучах прожекторов и фар. Пальто она забыла, но почти этого не замечала: от нее шел пар физической активности.
Не желая быть обнаруженной и уж точно не желая отвечать на вопросы, что она тут делает, Китти припала к земле. Наверное, Дэвид сделал то же самое, потому что на фоне огней не видно было его силуэта. Зато в огороженной зоне суетилась дюжина копов.
И пахло кровью. Большими количествами воняющей, гниющей крови — и желчью. Люди не просто здесь погибли, их растерзали. Человеческая чувствительность вызвала горловой спазм, но волк только зарегистрировал информацию: несколько тел, людских, внутренности наружу, довольно давно лежат. Падаль, решил волк. Китти отогнала эту мысль.
Достаточно ли давно они мертвы, чтобы виновником мог оказаться Дэвид? Китти чуть не повернулась и не пошла назад, настолько ей не хотелось этого знать.
Еще только чуть-чуть дальше. Ведь если она чует тела, то должна учуять и след того, кто с ними это сделал. Подобраться ближе нельзя, и поэтому она сосредоточилась на земле вокруг. Если кто-то их там убил, тот же кто-то должен был куда-то уйти. След замело снегом, но что-то должно было остаться, что можно учуять.
Учуяла она Дэвида.
Замерла, внюхиваясь, боясь того, что это может значить. Но нет, след Дэвида был свежим. Еще теплым. И ощущение от него в воздухе было скорее как от человека, чем как от волка. Он был в человеческом образе. И след его не отдавал вонью хищника, пожравшего добычу.
Она увидела его впереди — темная фигура на земле, собирающая снежинки в складки одежды. Она была сейчас в идеальной позиции, чтобы подкрасться и напасть. У нее даже руки чесались и когти просились наружу из пальцев — волк не мог упустить такую возможность.
А не будет ли это решительным и полным поражением? Она воздержалась, не желая устраивать ему сердечный приступ — или давать отличный повод обернуться волком.
— Дэвид! — позвала она самым громким возможным шепотом, подползая к нему, оказываясь совсем рядом.
Несмотря на всю ее осторожность, он вздрогнул и обернулся к ней — тут же обмяк в облегчении.
— Ты что тут делаешь? — прошипел он.
— Иду за тобой. Что-нибудь нашел?
Он сделал глубокий вдох.
— Я не думаю, что это вервольф. Остался бы какой-то след, правда ведь?
Остался бы. Ей приходилось обонять останки убитых вервольфом, и он прав. Если бы это сделал Дэвид, здесь бы пахло телами, кровью — и
— Остался бы, — подтвердила она.
Он обмяк, чуть ли не всхлипнул. Сюда он пришел лишь для того, чтобы себя уверить.
Она осторожно тронула его за плечо. Прильнула к нему волчьим жестом дружелюбия.
— Нормально. Все будет нормально. Давай вернемся. Вернемся в тепло, к эггногу, к Джимми Стюарту и вообще к замечательной жизни.
— Если я этого не делал, — сказал Дэвид, — то кто это сделал? Кто?
— Это пусть полиция выясняет.
Но им завладела какая-то идея. Целеустремленность. Будто свидетельство его невиновности дало ему
