хлопот.
— Что такое Лавка Радости? — поинтересовался я.
— Место отдыха всяких сомнительных лиц, большей частью азиатского происхождения, — ответил Веймаут. — Игорный дом и работающая без лицензии питейная — и даже хуже. Но заведения такого рода более полезны для нас, когда они открыты, нежели когда закрыты.
— В мои постоянные обязанности входит следить за всеми посетителями Лавки Радости, — продолжал Флетчер. — У меня много знакомых среди завсегдатаев этого притона. Нет нужды добавлять, что они не догадываются о моей подлинной профессии. И вот недавно несколько моих приятелей один за другим спросили меня, не знаю ли я, что за человек бродит по заведениям, опираясь на две палки. Похоже, все слышали его, но никто не видел.
Найланд Смит принялся беспокойно расхаживать взад-вперед по гостиной.
— Я и сам слышал поступь хромого, — добавил Флетчер. — Но мне никогда не удавалось увидеть его и краешком глаза. Узнав о таинственном деле Си Фана, я понял, что, вполне вероятно, вы ищете именно этого человека, а тут как раз появилась блестящая возможность для вас посетить Лавку Радости и, если удача будет сопутствовать нам, заглянуть за декорации.
— Я весь внимание, — нерешительно произнес Смит.
— Недавно в Лавке Радости появилась женщина по имени Зарми. И появилась она приблизительно в то же время, что и невидимый хромой человек.
Глаза Найланда Смита засверкали от возбуждения. Он бегал по гостиной, дергая себя за мочку левого уха.
— Зарми не похожа ни на одну из женщин, каких можно встретить в подобном заведении. Она евразийка и красива своеобразной дикарской красотой. Я сделал все возможное, — сержант слабо улыбнулся, — чтобы зарекомендовать себя в ее глазах с самой лучшей стороны, и в определенном смысле преуспел в своих стараниях. Я заходил в Лавку Радости прошлой ночью, и Зарми спросила меня, нет ли среди моих знакомых, как она выразилась, «сильная парень».
«Это есть, — сообщила красавица, обводя презрительным взглядом собравшихся в зале людей, — бедный слабый Джонни!»
В тот момент никакая определенная кандидатура не пришла мне на ум, поскольку я еще не слышал о вашем возвращении в Лондон, но на всякий случай я пообещал ей привести с собой сегодня в Лавку Радости надежного друга. Не знаю, зачем мы нужны Зарми, но…
— Рассчитывайте на меня! — отрывисто сказал Смит. — Я оставлю все детали дела вам с Веймаутом и буду в Скотланд-Ярде сегодня вечером, дабы успеть переодеться и загримироваться должным образом. Петри, — он стремительно повернулся ко мне, — боюсь, мне придется идти в Лавку Радости без вас, но, как видите, меня будет сопровождать надежный товарищ. А инспектор Веймаут, несомненно, найдет для вас роль в своей вечерней программе.
Он взглянул на часы.
— О! Мне надо спешить. Вы чрезвычайно обяжете меня, Петри, если упакуете медный сундук в мою дорожную сумку, пока я надеваю пальто. И, может, Веймаут по пути вызовет мне такси из вестибюля? Я смогу вздохнуть с облегчением, только когда положу нашу неприятную добычу в надежный банковский сейф!
ГЛАВА VI
СИ ФАН НАЧИНАЕТ ДЕЙСТВОВАТЬ
Моросил мелкий дождь, когда Смит садился в такси, вызванное по телефону швейцаром. С собой он увозил коричневую дорожную сумку с медным ящиком, который явился причиной нашего возвращения в Лондон. Последний раз увидел я друга сквозь поднятое стекло автомобиля: он чиркал спичкой о коробок, собираясь зажечь трубку, что делал крайне редко и лишь с целью успокоиться.
Охваченный непонятной усталостью, я стоял в вестибюле и глядел на серый ноябрьский Лондон. Легкого усилия мысли оказалось достаточно, чтобы грязно-коричневый проспект растаял без следа и перед мысленным взором моим возник выходящий на Нил балкон, пыльные пальмы на периферии зрения, белая стена, заросшая пурпурными цветами, и над всем этим — ослепительный голубой купол Египта. На балконе воображение мое нарисовало во всех восхитительных подробностях фигуру Карамани. И мне почудилось, что прекрасные глаза ее полны печали и губы чуть вздрагивают, когда она, положив руки на перила балкона, смотрит через радостно сверкающую реку на купола и минареты Каира — и дальше, в подернутую дымкой даль — и видит меня в унылом, дождливом Лондоне так же, как я вижу ее в Гезире под безоблачным небом Египта.
От этих сладостных, но печальных дум я очнулся почти сердито и двинулся по грязным улицам в сторону Чарринг-кросса, ибо решил воспользоваться возможностью и повидаться с доктором Мюрреем, который купил у меня небольшую пригородную практику накануне моего последнего отъезда из Лондона (как я полагал в то время, окончательного).
Этот визит занял у меня большую часть дня. Я вернулся в «Нью-Лувр» в начале шестого и, не увидев никаких знакомых лиц в вестибюле, немедленно проследовал в номер. Найланда Смита там не оказалось, и, переодевшись, я снова спустился вниз и спросил у швейцара, не передавал ли он мне что-нибудь.
Служащий сообщил, что Смит не возвращался с самого утра, и мне не оставалось делать ничего другого, кроме как ждать. Я купил вечернюю газету и устроился в кресле, откуда открывался хороший вид на входные двери. Приближалось время обеда, но мой друг по-прежнему не появлялся. Почувствовав наконец беспокойство, я прошел в телефонную кабинку и позвонил инспектору Веймауту.
Смит в Скотланд-Ярде не показывался и никак не давал о себе знать в течение дня. Возможно, любой другой человек не нашел бы в данной ситуации особых причин для тревоги, но я, знакомый с пунктуальностью и обязательностью Найланда, разволновался не на шутку. Мне не хотелось выставлять себя в смешном виде, но неуклонно растущее беспокойство заставило меня обратиться к швейцару с расспросами о таксисте, который увез моего друга. В результате последующего разговора страхи мои скорей усугубились, нежели рассеялись.
Никогда прежде швейцар не видел этого человека среди водителей ближайшей стоянки такси. И номера автомобиля никто не заметил.
Теперь странные сомнения и страхи начали одолевать меня. Водитель, смутно вспомнилось мне, был невысоким темноволосым человеком с замечательно тонкими чертами лица и кожей оливкового цвета. Когда бы не дорожные очки, он, безусловно, показался бы красивым — утонченной женственной красотой.
К тому времени я был уже почти уверен, что таксист является не англичанином. И почти уверен, что со Смитом случилось какое-то несчастье. Мы ослабили бдительность буквально на мгновение — и вот печальный результат!
В одном из крупных отделений банка можно найти ответственного за прием вкладов. Но даже если разыскать его и удастся в самое короткое время, едва ли этот человек будет в силах помочь мне — разве только если он случайно знает моего друга в лицо (что, впрочем, вполне вероятно) и действительно видел его сегодня. Во всяком случае, я решил попытать счастья: вновь зашел в телефонную кабинку и попросил связать меня с банком.
Приемщик вкладов оказался на месте и спустя несколько минут подошел к телефону. Он прекрасно знал Найланда Смита в лицо и находился на дежурстве в приемном отделении банка в то время, когда Смит должен был подъехать. Служащий уверенно заявил, что мой друг сегодня там не появлялся.
— Кроме того, сэр, — добавил он, — вы говорили, мистер Смит хотел сдать на хранение какие-то ценности!
— Да-да! — нетерпеливо вскричал я.
— Все оставленные в банке ценности я самолично спускаю на лифте в хранилище под наблюдением помощника управляющего и могу с полной определенностью утверждать: ничего подобного сегодня в банке никто не оставлял.
Когда я вышел из телефонной кабинки, ноги у меня подкашивались, и мне даже пришлось схватиться за дверь, чтобы не упасть.
«Что такое Си Фан?» — спросил сержант Флетчер сегодня утром. Никто из нас не смог ответить ему, ибо никто не знал толком ответа на этот вопрос. Туманная завеса опустилась перед моими глазами, отделяя меня от окружающего мира, и внезапно я остро осознал, что Си Фан — эта незримая зловещая сила —
