двигатель.
Поищите Нефтестрой в телефонном справочнике. Его там нет. Попросите у справочной номер телефона Нефтестроя. Сначала вам дадут нефтесклад, потом, когда вы выругаетесь, вам дадут Сахалиннефть, и тогда, отчаявшись, вы вступите в терпеливое объяснение со справочной «барышней»:
— Нефтесклад — это одно, Сахалиннефть — это другое. А это, гражданка, во-он там!.. Под горкой. Знаете… ну, пониже Дальсельмаша. Вот, вот… левее кладбища. Ну, домик эдакий! Разные там ямы… железины — вот это и есть Нефтестрой.
И только тогда телефонная трубка, помолчав минутку-другую, назовет вам наконец номер этой «ударной и имеющей всесоюзное значение стройки».
Стыдно. Глупо. И странно…
И все-таки весной 1933 года Нефтестрой перестанет быть Нефтестроем и станет нефтезаводом.
Всем этим нефтезаводом будет управлять только один дежурный инженер-оператор с помощью нескольких рабочих.
Он будет стоять возле контрольного щита, и на этом щите, как в зеркале, отразится все то, что делается в артериях крекинговой установки.
Один поворот рычага — поднимется или опустится температура, увеличится или уменьшится давление, откроются или закроются краны, клапаны и трубы.
Так, на сигнальном щите по стрелкам, по цифрам кривыми изломами контрольных записей невидимо пройдет тяжелая сахалинская нефть весь свой путь — от сырьевых баз до резервуаров готового светлого горючего, до складов асфальта и до глубоких амбаров тяжелого мазута.
60 цистерн будет наливать нефтепровод через каждые 2 часа. И тогда бензин, керосин, лигроин пойдут на станции, поплывут по морям, рекам и глухим речонкам, пробивая себе путь в самые дикие уголки нашего индустриализирующегося края.
Вот почему стоит остановиться возле старой, обветшалой кумирни и внимательно посмотреть в лощину, на низенькие бараки, на небогатые постройки, на разрытую землю у подножия четырех пустых и одиноких сопок, мимо которых бегут своей дорогой далекие поезда.
Сережа, выдай…
На столе лежат две толстые пачки разноцветных записок.
Большинство из них — кое-как оторванные клочки случайно подвернувшейся бумаги. Клочок исписанного протокола, использованная желтая квитанция, листок папиросной бумаги, кусок синей промокашки и даже оборотная сторона от порожней папиросной пачки.
Всего сто девяносто четыре штуки.
Все эти записки подписаны или заместителем управляющего Селемджино-Буреинским приисковым управлением Ставченко, или заведующим Экимчанским перевалочным пунктом Кожевниковым.
Все они адресованы в одно и то же место, а именно: на распределительный склад и лавку Союззолото.
Этот склад и лавка хранят и отпускают золотосдатчикам завезенные через сотни километров бездорожья остродефицитные товары.
Перелистаем же обе пачки потертых и помятых записок и посмотрим имена и фамилии тех «неутомимых тружеников», которые в чаще дикой тайги «добывают» дорогой металл, так необходимый нашей индустриализирующейся стране.
Самойлов!
Выдайте Корякину чулок женских пар 6. Фуфайку 1 штуку, в самому Корякину выдайте 1 пиджак.
Самойлов!
Выдай Цыганенко пять метров мануфактуры. Выдай Мурашко отрез на брюки, а Цыганенко еще две пачки печенья и шоколаду.
Как будто бы все очень хорошо.
Чета Корякиных — это, очевидно, супруги-золотоискатели. Цыганенко и Мурашко — золотоискатели тоже.
Вероятно, они сдали выработанное золото. Натянули шелковые чулки, надели новые брюки, фуфайки. И после тяжелой таежной работы сели распивать заслуженный чай с печеньем и шоколадом.
Что же! Пусть пьют на здоровье.
Самойлов!
…Отпусти Кононову одну женскую фуфайку и отрез сукна.
…Отпусти Маслову серого сукна.
…Отпусти этой женщине черную одну шаль.
…Отпусти Цыганенко 5 метров мануфактуры.
…Отпусти Беломестному шоколаду 15 пачек.
…Отпусти Савченко для тов. Мурашко: 1) консервов 10 бан., 2) сахару 2 клгр., 3) печенья 4 пачки, 4) чаю 100 гр., 5) рыбы 4 клгр., 6) мыла 2 куска.
Здесь уже что-то не совсем ясно.
Ну предположим, что Кононов и Маслов — это золотоискатели. Предположим, что тов. Мурашко сшил себе новые брюки, съел вместе с Цыганенко печенье и шоколад, а теперь забирает продукты, чтобы снова отправиться в тайгу на прииски.
Но что это за таинственная, безымянная женщина в черной шали? И давно ли это тов. Беломестнов превратился в приискового рабочего, в то время, когда всем он был известен как один из руководящих работников Селемджино-Буреинского района?
Самойлов!
Отпусти этому человеку три метра мануфактуры, необходимой ему для сшития трусов.
…Замени Мурашко отрез черного сукна на серое. Кроме того, выдай ему еще один новый костюм.
Самойлов!
Выдай этому зубному технику пряников, шоколаду, конфет, сахару.
…Выдай для Цыганенко фуфайку и отрез сукна, а жене т. Корякина чулок женских две пары.
Что за чертовщина!
Мурашко, оказывается, вместо того чтобы ехать в тайгу, все еще шьет себе брюки и все еще меняет то черные отрезы на серые, то серые на черные.
