Слава. — Ты три недели назад родила. Тебе лежать надо, не поднимать тяжестей, беречься. А уже сбегаешь из дома, сама ведешь машину и не спускаешь с рук Даню, а он не легенький у нас! Совсем не заботишься о моей жене и заставляешь меня нервничать, — пытаясь показать недовольство, перечислил муж все «прегрешения» Наташи.
— Прости, Слава, — очень постаравшись изобразить раскаяние, она спрятала лукавый взгляд за ресницами.
Но муж все равно увидел, и усмехнулся.
— Ну что ты со мной делаешь, солнце? — с шутливой обреченностью вопросил Святослав у потолка Кофейни, и сильнее обнял жену за плечи. — Так зачем ты примчалась сюда, бросив меня в полном одиночестве добираться с работы? — спросил он, уже подталкивая Нату к их друзьям, которые рассаживались за любимым столом Наташи.
— Я точно не знала, зачем, — задумчиво проговорила Ната, переведя глаза на спину Игоря, который так и стоял у окна, не проявляя никакого желания присоединиться к компании. — просто так было надо.
Слава вздохнул, показывая, что давно смирился с тем, что женился на женщине из рода деревенских ведьм, пусть никогда вслух и не признавал, что даже доволен этим.
— А теперь знаешь? — поинтересовался он, наклонившись ниже, и дразняще поцеловал кончик ее уха.
Наташа крепче прижалась к боку любимого, обняв его руками за талию. Слава точно знал, как заставить ее стать «покорной и послушной» настолько, чтобы Ната забыла обо всем на свете кроме него.
— Кажется, знаю, — со вздохом, выдающим ее реакцию на его ласку, кивнула она, вновь посмотрев на Игоря через плечо.
Но тут же отвернулась, признавая право друга на уединение. Да и нуждался Игорь в этом не меньше, чем та Дарина, пусть Наташа и не сказала этого ему открыто.
Глава 10
Следующие несколько часов Дарина провела словно в тумане. Жизнь, время — неслись мимо нее, лишь иногда замирая перед глазами отдельными стоп-кадрами. Она совершенно не помнила, как села в свою маршрутку и добиралась до дома.
Зато отчетливо запомнила, что на остановке уже продавали зеленые сосны, которые снег припорошил белизной.
Но сам путь от остановки до двора остался скрытым метелью, которая казалось, бушевала и в ее сознании. Она не помнила ни того, как открывала двери, ни как переодевалась.
Дарина просто старалась отключиться.
От боли, от памяти, от опустошения, которое пришло с той мысль — что она не заслуживает на еще один шанс.
И ей прекрасно удалось отрешиться от всего, даже от собственного сознания.
Почти через три часа Дарина впервые осознала, что безвольно сидит на диване, бесцельно переключая каналы телевизора.
Она не могла вспомнить, что видела на экране ни час, ни пару минут назад. Сейчас картинка показывала новости из какой-то области, где нежданный снегопад нарушил целостность линии электропередач, оставив без света несколько населенных пунктов.
Слушая рассказ репортера о том, что люди вынужденны обогревать дома газом или дровами, она вдруг задумалась, а что сама бы делала, оказавшись отрезанной от мира снежными заносами? Ведь не будет спасительного бормотания безликого телевизора, не будет интернета, куда можно спрятаться, погрузившись в чтение научных статей и журналов. Ничего не останется, только она сама наедине со своими собственными тяжелыми мыслями.
Ведущая новостей поблагодарила репортера и уже переключилась на следующий сюжет — улыбчивая старушка рассказывала, как в старину в селах месили тесто, готовя свой собственный, домашний хлеб. И тут же ловко показывала, как именно это все следует делать.
Дарина криво усмехнулась, поглубже закутавшись в плед.
Она почти не ела хлеб, и даже не представляла, зачем кому-то печь его сейчас самостоятельно? Благо, в магазинах продавалось предостаточно сортов всевозможного хлеба.
Да и, наверняка, даже если бы решилась на подобный, абсурдный эксперимент — ничего не вышло бы. Ей вообще не везло с выпечкой.
«Видно и для этого руки не подходили», мелькнула горькая мысль, навеянная обидной фразой Юльки, «как и для того, чтобы обнимать малыша».
Даре стало так больно и обидно, что она неосознанно согнулась пополам, прижавшись грудью к коленям. Словно бы опять, как когда-то давно, ощущала тянущую боль внизу живота. Единственное напоминание о том ужасе, которое Даря наделала.
Она попыталась свернуться клубочком, скукожиться, выдавить из своей души эту боль…
Только ведь годами проверено — такой метод не помогал. А неосторожные слова бывшей однокурсницы разбередили рану, которая не желала затягиваться.
И вдруг Дарина разозлилась.
Она даже не знала, почему, но испытала такой приступ злости, что резко выпрямилась, жестко сев на диване.
«С какой это стати, кто-то может решать подходят ее руки для чего-то или нет, спрашивается?! В конце концов, неужели она, защитив диссертацию, не сможет испечь какой-то… колобок?!», возмущенно размышляла Дарина, глядя, как все та же старушка придает своему тесту круглую форму.
«Она все сможет, если постарается», вдруг решила Даря, даже прикусив губу от азарта, «и хлеб спечь, и…», вот тут она себя оборвала, не дав прокрасться в голову мыслям, которые могли вернуть боль.
Хлеб. Пока Дарина остановится на хлебе.
Поднявшись, она откинула плед в строну и решительно направилась в строну кладовки, инспектируя ту на наличие необходимых продуктов. Потом прошла в кухню, проверяя холодильник.
И ее решимость не угасило даже то, что Дарина не наскребла и половины требуемых ингредиентов.
Со всей своей упертостью, на которую так часто сетовал Игорь, подшучивая над Дарей, она снова оделась и отправилась в ближайший магазин, расположенный через два дома. Купила все, что выписала себе из рецепта, найденного в интернете, и все с тем же упрямством побрела домой под продолжающимся снегом.
После этого Дарина провела на кухне больше шести часов, смешивая, лепя, отдирая прилипающие комки теста от пальцев, щек и всех возможных поверхностей. Только в миске, где тому положен было мирно подниматься, тесто находиться не желало.
В полночь она устало выключила духовку и отправилась спать, выбросив в мусор два непонятных, липких и кособоких «изделия», которые не решилась бы предложить даже дворовым собакам.
Намазав ожег на запястье правой руки кремом с пантенолом, Дарина выключила свет и улеглась на подушку.
Сегодня она не смогла добиться успеха.
Но это не значило, что Дарина собиралась опускать руки.
Вот еще! Она испечет этот дурацкий хлеб! Зачем? Дарина не знала. Но не отступит, совершенно точно!
А потом…, потом поставит себе новые цели.
С этой мыслю Дарина провалилась в сон, чувствуя себя настолько уставшей, словно отдежурила подряд двое суток в реанимации, а не провела вечер на собственной кухне.
