они были где-то в первой трети столетия. Европу уже давно не волнует то, что было в 20-х, 30-х годах. Тогда как для наших граждан,
Поэтому вопрос ускоренного формирования и становления общественного национально- демократического сознания имеет для нас наиважнейшее значение. Чем быстрее будут продвигаться процессы общественно-политического развития России, тем раньше будет остановлен экономический распад и создадутся действительные предпосылки для экономического подъёма. А ускорить процессы общественного развития нельзя без самой ожесточённой политической борьбы двух вышеуказанных принципов. Если окажется невозможным управлять организацией такой борьбы, она станет развиваться сама собой.
Урал или Каменный Пояс?
I.
В истории русской государственности Урал сотни и сотни лет играл особую роль мистического пограничья, за которым как бы начиналась тоже русская, но совсем другая, бескрайняя и таинственная земля под названием Сибирь.
Ни одно государство не в состоянии развиваться без ясно очерченных границ, в пределах которых действуют вполне определённые законы этого государства. И развитие конкретного государства напрямую зависит от повсеместного укрепления в нём власти закона. Если повсеместного укрепления власти закона не происходит, то можно делать безошибочное заключение, что нет и развития данной формы государственного устройства. Подтверждение этому проявляется наглядно и поучительно при всяческих кризисах политических отношений в том или ином государстве, когда государственная власть оказывается больше не в состоянии справляться с ростом беззакония, крайней формой которого становятся хаос и гражданская война.
Для того чтобы закон выполнялся, должна действовать власть, осуществляющая поощрение или наказание соответственно за подчинение закону или за нежелание его признавать. Власть дееспособна, то есть выказывает способность осуществлять поощрение и наказание, в таких только условиях, когда каждому не желающему признавать над собой законы страны негде избегнуть их требований, куда бы он ни попытался ускользнуть. Чтобы в государстве на всей его территории могли осуществляться необходимые мероприятия власти, вокруг него должны быть другие государства, стремящиеся добиться того же, или, по крайней мере, должны иметь место чётко проведённые и поднадзорные границы, в том числе географические, частным случаем которых является береговая граница, у островного государства превращающаяся в единственную границу как таковую. И чем чётче контролируется граница с другими государствами или на природных препятствиях, усложняющих перемещение людей, тем быстрее возможно укрепление власти закона и, таким образом, укрепление способностей государственной власти проводить деятельную и энергичную политику, деятельное и энергичное руководство страной.
Одна из главных проблем русской государственности всю её историю была в чрезвычайном различии образа жизни населения на разных её территориях и невозможности выполнять законы государственной власти повсеместно, так как их либо не понимали в силу туземной отсталости, либо избегали на малоосвоенных и малолюдных землях. Поэтому закон часто подменялся произволом государственной власти, вынуждаемой к этому, без устрашения произволом на огромных пространствах можно было не обращать никакого внимания на политические задачи столичной власти и не подчиняться ей. Причина тому была в условиях, которые определяли становление русского государства.
Московская Русь, а затем Россия оказывалась, в конечном итоге, значительно сильнее большинства возникавших вокруг неё других государств и завоёвывала, поглощала их тем или иным способом, полностью или частично, так что на некоторых направлениях ей приходилось устремляться к чисто природным ограничениям самой себя. Временами в течение столетий страна оказывалась перед фактом отсутствия некоторых границ вообще. К примеру, перед царствованием Ивана IV Грозного Московская Русь не имела никаких южных границ. На Юге она была вынуждена использовать в качестве ограничения расширению своей государственности степь, строя оборонительные рубежи для отражения шедшей из степи страшной опасности в виде набегов диких кочевников и разбойных татарских отрядов. В то же время на Востоке она была ограничена договорными отношениями с татарскими ханствами Поволжья. Но когда Иван Грозный покорил все Поволжские ханства, а Ермак разгромил Сибирское ханство, московское государство оказалось не только вовсе без восточных границ, потому что больше государств на востоке не обнаруживалось, но и без какого-либо противодействия первопроходцам, охотникам за пушниной, так как огромные пространства были почти не заселены.
Вдруг появились неслыханные, невероятные возможности избегать законов всем, кто не желал их терпеть в европейской Руси. Для этого надо было лишь убежать в Сибирь. В результате, государственная власть стала терять способность поощрять и наказывать в соответствии с представлениями о юридическом праве, а потеряв авторитет и контроль над страной, над подданными, она начала разваливаться. Из-за вынужденного произвола царя Московская Русь политически одичала, стала беспомощной перед интервенцией с Запада, её десятилетия терзали грабежи, разорения и внутренняя война всех против всех, — война, которая была названа Великой Смутой и едва не смела государство с лица земли.
II.
Стремительный рост страны вширь, на Восток не только не укрепил её могущество, но наоборот, страшно ослабил, едва не погубил. От гибели Московскую Русь спасли два принципиально новых политических основания государственной власти, которые были выработаны и признаны в результате тяжелейших и кровавых проб и ошибок. Они стали следствием, если так позволительно выразиться, жестокого естественного отбора форм управления в условиях беззакония и безвластия. Во-первых, новые поколения русских людей совершили революционный прорыв в совершенно новое качество общественной организации отношений государственной власти и подданных, отношений сословно-представительных, то есть отношений между сословиями великорусского народа, — возникших тогда только, когда стало появляться, рождаться в горниле Великой Смуты великорусское народное самосознание! А во-вторых, вероятнее всего неосознанно, вследствие перебора разных подходов к решению проблемы восстановления роли законов, которую не удавалось решить без превращения Урала в некий символ границы, без того, чтобы на Урал исподволь распространился православный дуализм. Постепенно начало формироваться как бы духовное разделение огромной страны на две части: в одной из них, европейской, где был центр государственного управления, обитала духовность добра, духовная благодать; а в другой — азиатской, было средоточие зла, горя, страдания. И разделить эти части призван был протянувшийся с крайнего севера на юг Уральский хребет.
Исконно русское прозвание этого горного хребта было
