Кассем Себастьян Гото
Испытания Исадора
(Warhammer 40.000: Зарево войны — 55)
Переплет книги слабо поблескивал под взглядом Гэбриэля, мерцая в тусклом дрожащем свете маленького библиариума, который капитан зарезервировал для личного пользования. Затейливая резьба покрывала необычный материал обложки; казалось, она постоянно выпадала из фокуса, словно тонкость деталей была слишком сложной даже для улучшенного зрения Гэбриэля. Книга одновременно притягивала и отталкивала.
— Где ты ее нашел, Пратиос? — спросил он, не отрывая взгляда от искусно выполненного посеребренного изображения крыльев ворона.
— Он оставил ее на мое попечение, капитан, — ответил капеллан.
Его голос был глубоким и исполненным заботы, словно теплый свет, льющийся из подвешенной над столом светосферы. На миг Пратиосу захотелось покинуть тень и положить руку на плечо Гэбриэля. Тот выглядел напряженно и мрачно, сидя в одиночестве перед тяжелым томом, капеллан беспокоился за капитана, чей друг и брат незаметно пал прямо у него на глазах.
— Он дал ее тебе? — вновь спросил Гэбриэль.
Словно подчеркивая свое недоверие, он слегка повернул голову, но не достаточно, чтобы Пратиос мог увидеть его лицо.
Капеллан тщательно взвесил свои слова:
— Он доверил ее мне.
Воцарилось долгое молчание, прежде чем Гэбриэль вновь повернулся к книге, с грустью рассматривая ее удивительную обложку.
— И ты доверяешь ее мне, Пратиос? Что ты хочешь, чтобы я с ней сделал?
— Ты наш капитан, Гэбриэль, и командор караула. Это тебе решать. — В словах капеллана звучал невысказанный упрек, с которым Гэбриэль вынужден был согласиться.
— Он был моим другом, Пратиос… — Начал Гэбриэль, позволяя словам нарушить задумчивое молчание. — Когда-то мы вместе сражались в Испытаниях Крови на Кирене. Ты, должно быть, помнишь это? В конце мы стояли плечом к плечу, как и в бесчисленных битвах после, каждый из нас держал судьбу другого в своих руках. Мы доверяли друг другу с самого начала, Пратиос. Я не хочу снова.
Пратиос взглянул на скрытый коротко остриженными волосами исчерченный шрамами затылок своего капитана. Не впервые он поймал себя на мысли, что Гэбриэль выглядит старше своего возраста, словно изматывающая ответственность его должности и груз пережитого победили даже знаменитое долголетие Кровавых Воронов.
Капеллан хорошо помнил те судьбоносные Испытания Крови — он тоже на них присутствовал. Именно он надзирал тогда за яростной борьбой и кровопролитием. Он видел, как окровавленные Гэбриэль и Исадор один за другим вышли победителями из боя. Он видел, как они инстинктивно держались вместе, ни разу не обратив свой ужасающий гнев друг на друга, несмотря даже на четкие правила испытаний. Ради взаимного уважения и доверия, они оба рисковали потерпеть поражение. И это было одной из причин, по которой они оба преуспели — непоколебимая решимость и врожденное чувство братства были не менее важны, чем умение сражаться.
Кровавые Вороны могли вырастить космического десантника даже из слабого телом, конечно если кандидат был генетически совместим с геносеменем ордена, но и от здорового тела не будет проку, если воля его хозяина окажется слаба или подорвана. Более того, слабая воля может стать предвестником предательства — и без того уже слишком многие десантники пали в проклятую бездну ереси.
Именно их моментальное и глубокое братство сделало падение Исадора столь болезненным и личным для Гэбриэля, но, в конце концов, именно Пратиос был тем, кто позволил им обоим вступить в ранг неофитов. Именно Пратиос закрыл глаза на правила Испытаний, которые требовали от каждого воина нести ответственность только за себя. Он мог заставить их сражаться друг против друга, пока не останется только один, но Пратиос видел решимость в сине-зеленых глазах Гэбриэля и знал, что тот не обернется против своего новоприобретенного брата по оружию.
Именно Пратиос поставил свою мудрость выше традиций Кровавых Воронов и, в какой-то мере, именно по его ходатайству третья рота Кровавых Воронов негласно разрешила на своих Испытаниях Крови сражаться в команде. Эффектное возвышение Гэбриэля и Исадора до ключевых должностей в роте послужило достаточным доказательством мудрости этого решения. Пратиос льстил себе, размышляя, что эта практика сделала третью роту более человечной, чем некоторые другие ордена, равно как и остальные роты Кровавых Воронов. Кроме того, не было секретом, что орден нуждался во все большем количестве неофитов, так как его численность начала падать. Набирать по всего одному воину после каждого Испытания больше не казалось такой уж хорошей идеей: новые обстоятельства требовали изменить подход. Теперь же, впервые за многие десятилетия, Пратиос осознал, что сомневается как именно ему стоит провести Испытания Крови, когда «Литания Ярости» прибудет на Тронциукс III и затем на Лорн V. Возможно, в конечном итоге, космические десантники и не должны быть людьми?
— Никто из нас не хочет, Гэбриэль, — наконец произнес Пратиос, — но мы все должны исполнять свой долг.
— Хочешь, чтобы я прочел ее? — Спросил Гэбриэль. — Или хочешь, чтобы я передал ее магистрам ордена? А может, предпочтешь, чтобы я отправил ее прямиком в Ордо Еретикус? Разве не это мой долг?
Порция яда в словах Гэбриэля заставила Пратиоса улыбнуться. Он знал, что долг и обязанности не всегда совпадали, и что первый нередко делал вторые нестерпимыми.
— Не мне судить, капитан, — честно ответил Пратиос. — Я должен следить за твоим духовным благополучием и, следовательно, могу только посоветовать сделать, как того требуют твои обязанности и как диктует долг. Библиарий Исадор Акиос был заметной фигурой в третьей роте Кровавых Воронов. Он был членом Ордо Псайкана, он был ценной частью твоей командной структуры, могучим воином, боевым братом и… И он был нашим другом, Гэбриэль.
Гэбриэль кивнул, смирившись — он знал, что не может требовать от капеллана принимать за себя решения, эта ответственность, как и в бесчисленном количестве сложных вопросов ранее, лежала на нем. Помимо долга перед Императором и своим орденом, он нес ответственность за уничтожение собственной родины. Это был его долг, нести на себе подобное бремя, чего бы это ему не стоило. Уже не в первый раз, ему захотелось, чтобы длительный и болезненный процесс превращения в Кровавого Ворона мог вырвать с корнем всю его человечность и оставить только чувство долга. Он слышал слухи, что в некоторых орденах космического десанта так и происходило. Но он также знал, что эмоции дают ему знания, которые никогда не достичь простыми вычислениями и чувством долга — интуитивное знание все еще знание, если уметь им воспользоваться. А знание — сила.
— Знание — сила, — пробормотал Гэбриэль, пробежав пальцами по металлической обложке лежащей перед ним книги.
— Защищай его, — нараспев произнес Пратиос, автоматически завершив девиз Кровавых Воронов.
— Да, — произнес Гэбриэль, внезапно осознав частное, для данного случая, значение этой давно заученной максимы. — Знание — сила, защищай его.
С новоприобретенной решимостью он открыл дневник Исадора на последней странице и увидел характерный изящный и вычурный почерк своего старого друга. Даже в своем личном дневнике бывший библиарий придерживался безукоризненного порядка записей, которого требовал от всех Кровавых Воронов
— когда знание суть сила, любая мелкая деталь должна быть записана, чтобы важная информация не оказалась потерянна из-за небрежности.
Гэбриэль кивнул, узнавая усердие своего бывшего друга, но, начав читать, отпрянул в шоке.
Глупец Гэбриэль понятия не имеет что происходит на этой благословенной планете. Он думает, что следует опасаться надвигающегося шторма и что найденный нами артефакт должен быть уничтожен. Слепец. Чего нам будет стоить его глупость? Как далеко я могу позволить этому зайти? Даже если другие не могут, я вижу манию в его глазах и знаю секреты голосов, которые он скрывает от нас, тех голосов, что поют в его душе под маской божественного хора. Ему не скрыть от меня их серебряных голосов. Я тоже их слышу, но знаю их природу и знаю, что Император не благословлял их. В этом и состоит разница между мной и моим старым другом: я вижу разницу между ложью и правдой, моя душа была закалена и проверенна тайными огнями великого Библиариум Санкторум; и все же надменный, невежественный капитан ведет нашу роту к ошибкам и скудоумию.
Великий Отец возрыдал бы от глупости своих сынов — насколько удалились от его заветов дети Видьи? Неужели Кровавые Вороны регрессировали настолько, что больше не видят мудрости в том, чтобы библиарии направляли их? Разве пример Видьи ничего не значит? Почему Гэбриэль столь настойчиво игнорирует меня? Неужели он действительно думает что лучше? Да его бы здесь даже не было, если бы не я — он не мог собрать вместе части тартарусской головоломки. По правде говоря, он умер бы еще на Кирене с остальными кандидатами десятилетия назад. Я слишком долго заботился о нем, и теперь он даже не замечает, что я это делаю.
Если Гэбриэлю не хватает ни проницательности, ни воли, чтобы использовать силу Маледиктума на благо Кровавых Воронов и Императора, значит, я сделаю это сам. Пришло время выйти из проклятой тени сбитого с толку капитана. Его судьба уже предрешена моими донесениями в орден Потерянной Розетты — они позаботятся чтобы Третьей роте вскоре понадобился новый командир, и я докажу Кровавым Воронам, что эту должность вновь должен занять мудрый библиарий. Кровавые Вороны восстановят заветы Азарии Видьи, даже если нам придется заплатить
