— Друг.
Маргарет пристально смотрела на Коуди, отчего тот ощутил прилив уже знакомой невольной злости. Ее вызывающий взгляд словно говорил, что она не верит ему. Будто она точно знает, что он решил поместить объявление для знакомства с женщиной. По-видимому, до нее еще не дошли слухи о репутации, которую он заслужил в городе за последние шесть лет. Нет, она поверила ему, когда он сказал, что женат.
— Мой друг хочет поместить объявление, — резко сказал Коуди. — Это действительно срочно, иначе я бы не пришел сейчас. Подождал бы.
— Тогда я расскажу тебе об экстренном выпуске… Объявления размещаются на льготных условиях. Договор по принципу «реклама до победного конца». То есть мы помещаем объявление до тех пор, пока ты не найдешь себе жену. За один беспроцентный взнос.
— Жена нужна не мне, моему другу, — настойчиво поправил Коуди, упершись кулаком в бедро. Его взгляд снова заскользил по ее блестящим волосам, собранным сзади во французскую косу, медленно опускаясь ниже, к соблазнительно вздымающимся выпуклостям под шелковой блузой.
Он прерывисто выдохнул. Нет, она уже не была красивой молоденькой девушкой, перед ним сидела красивая женщина. Страстное желание волной разлилось по всему его телу. Невольно и неожиданно, как и само ее появление в городе. Коуди, казалось, слышал биение собственного сердца, пульсирующего горячей кровью в висках.
Ну зачем она приехала? И почему, Господи, она не представляет из себя мешок с костями, увенчанный бесформенной щеткой волос? Вместо этих густых локонов натурального орехового цвета, которые однажды умопомрачительно спадали на ее обнаженные плечи… Почему, почему, почему? Ведь он уже почти забыл, как забавно дрожит у нее голос, когда она нервничает; как одного лишь взгляда этих раскосых, как у лани, глаз было достаточно, чтобы он мог свернуть горы. Но это больше не повторится. Те дни, когда Маргарет Киддер выставила его полным идиотом, давно канули в Лету.
Он чувствовал растущее болезненное возбуждение под ставшими вдруг тесными джинсами. Коуди быстро опустился в кресло, изо всех сил стараясь игнорировать разбушевавшееся мужское естество, и напомнил себе о том, что Маргарет уже давно не принадлежит к их долине. Все в ней, начиная с элегантной модельной одежды и заканчивая благородным, дорогим ароматом, облаком исходящим от нее, говорило о том, что она успела перерасти и его, и этот городок…
— Значит, друг, — напомнила она. — Расскажи мне о нем. — Она придвинула к себе чистый бланк, взяла остро заточенный карандаш и испытующе посмотрела на Коуди. — Кто он, чем занимается?
— Ковбой.
Маргарет написала слово прежде, чем Коуди произнес его.
— Откуда ты знаешь? — спросил он.
Она одарила его долгим взглядом из-под невероятно длинных ресниц.
— Чистая догадка. Я просто вспомнила, что обычно говорят о ковбоях.
— Ну и что же? Что лошадь лучший друг ковбоя, а о его приближении говорит бряканье его шпор?
Девушка покачала головой.
— Что ковбои никогда не плачут и всегда вежливы с женщинами.
— Это точно. И поэтому не чувствуют себя одинокими. В отличие от некоторых, — многозначительно добавил Коуди.
Маргарет ощутила, как предательский румянец заливает ей щеки.
— Если ты имеешь в виду меня, то я не одинока, а замужем.
Леденящий холодок пробежал по его спине. Он взглянул на пальцы, сжимавшие держатель для бумаг: никакого обручального кольца. Она не может быть замужем. Нет, нет и нет.
— Я имела в виду, замужем за моей работой, — пояснила Маргарет.
Коуди едва не вздохнул от облегчения.
— И за какой же?
— Может, мы вернемся к твоему другу и его объявлению?
Он пожал плечами.
— Почему бы и нет?
— Возраст?
— Напиши лучше «молод сердцем и душой».
— Глаза?
— Со зрением у него все в порядке.
Маргарет подняла взгляд и задержала его на глазах сидевшего напротив человека. Сердце у Коуди бешено колотилось, пока он пытался подавить в себе моментально возникшее желание впиться в ее губы долгим, жарким поцелуем. Дьявол, неужели он не мог дождаться, пока журнал будет продан новому владельцу, а потом подать объявление Джейка? Если бы Джейк не был таким ленивым… Черт!
— Я имела в виду цвет.
— Голубые.
Какое-то время они продолжали в том же духе, перебирая вес, рост и другие характеристики потенциального жениха. Потом Маргарет спросила, какую женщину хотел бы его друг видеть в качестве подруги жизни.
Коуди окинул циничным взором висевшие на стенах фотографии счастливых пар: глупые улыбки, идиотские ухмылки, свадебные наряды и смокинги… Сердце у него болезненно сжалось. Больше всего ему сейчас хотелось схватить Маргарет за плечи, встряхнуть как следует, прижать к стене и спросить, испытала ли она хоть половину тех мучений, что терзали его все эти годы. Провела ли хоть одну ночь, шагая по комнате и мучаясь от бессонницы. Приходил ли он хоть единый раз к ней во сне… Сожалела ли она хоть на один миг о принятом тогда решении. Но где-то в глубине души Коуди знал, что нет. Нет, она сбежала от него и ни разу не оглянулась назад.
— Какую-нибудь особенную женщину. — Он посмотрел на Маргарет в упор. — Но не чересчур особенную. Такую, которая не боится коротать зимние дни в снежном заточении, не страшится физической работы и длинных вьюжных ночей… Которой нравится вставать на рассвете, чтобы приготовить кофе и бисквиты для своей семьи. Которой нужна семья, я имею в виду муж и дети…
Маргарет перестала писать. Костяшки пальцев у нее побелели, так сильно она вцепилась ими в карандаш. Как он смеет говорить такое? Намекает на то, что она боится работы и сбежала в поисках легкой жизни?
— Да, довольно длинное описание, — пробормотала девушка одеревеневшими губами, — и чересчур требовательное. Может, твой друг немного снизит планку? Неужели ему ни разу не приходило в голову, что большинству женщин нужно что-то еще, помимо одиночества, изоляции и круглосуточной работы?
— Себя ты тоже относишь к этому большинству? — Голубые глаза Коуди излучали холод. — Так причина твоего бегства именно в этом?
— Ты знаешь, почему я уехала. Я пыталась объяснить тебе мои чувства, но ты не захотел слушать. А той ночью… эта ночь…
— Брось заикаться. Я знаю, о какой ночи ты тут лепечешь.
— Я объяснила тебе все в письме, на которое ты не ответил, — выдохнула Маргарет. Она не сказала Коуди, как мучительно долго ждала ответа, день за днем, месяц за месяцем заглядывая в неизменно пустой почтовый ящик.
— А что мне полагалось ответить? — холодно спросил мужчина. — Что я все понял? Это было бы ложью. Я никогда не смогу постичь разум женщины, которая сбегает от мужчины на следующий день после ночи любви. Если только эта ночь, конечно, для нее что-нибудь значила.
Маргарет осторожно, чтобы не выдать дрожь в руках, положила карандаш на стол.
— Какой смысл ворошить болезненные воспоминания? Прошлое осталось в прошлом. У меня еще куда дел — журнал, похороны, — и, уверена, у тебя тоже: накормить скот, починить забор или… — Она замолчала, не в силах говорить, когда он смотрел на нее так.
Непостижимая волна чувственности исходила от этого человека, ослабляя все ее внутренние силы и лишая ее способности концентрироваться на чем-либо, кроме гнетущих воспоминаний о том времени, когда
