Коуди сощурился.
— А ты думаешь, она простит?
— Все может быть, ведь трудно предугадать, как человек поступит, тем более такая женщина, как Маргарет, — импульсивная, тонкая художественная натура. Но ты переживешь, вернешься в крайнем случае к друзьям и напьешься.
— И это твой совет? Ты забываешь, что я твой начальник?
— А ты забываешь, что я тебе в отцы гожусь.
Коуди покачал головой. Джейк уже выходил из кухни и кивнул ему в ответ.
— Извини, я был резок, — крикнул ему вдогонку Коуди и помахал в знак примирения рукой.
Джейк вернулся и похлопал его по спине — весьма ощутимо. Коуди скривился, но не от боли, он понял, что вел себя как дурак. Он нарушил кодекс чести ковбоя — ведь ковбои всегда галантны с женщиной, никогда не повышают голоса и, упаси Боже, не поднимают на женщину руку — даже в мыслях.
Но ведь он и не кричал! И все же что-то заставляло его причинять ей боль, приходилось это признать. Что, если она откажется видеть его, говорить с ним? Коуди судорожно кидал в большую дорожную сумку вещи и прокручивал в уме предполагаемые сцены свидания.
Что, если она ненавидит его? Пожалуй, она действительно его ненавидит, тут сомневаться не приходится, для этого есть все основания.
Маргарет забралась на самый верх лестницы и попыталась осмотреть пломбу в отверстии купола, где была прикреплена люстра. Пожалуй, все заделано крепко. Даже если пойдет дождь, ящики с картинами и инструментами не промокнут. Значит, она не напрасно учила все эти науки, и о погоде тоже. Сколько всего она учила, прежде чем стать дизайнером, и, надо думать, хорошим. Но зачем ей эти знания? Лучше бы она учила, как лечить разбитое сердце, как забывать любимого, который не хочет знать ее, и многое другое, так необходимое в личной жизни. А то — лампочки, погода!
Через три недели после возвращения злость у нее немного поостыла, сменившись мрачным равнодушием и тоской. Она бросила Коуди, и он отплатил ей по-своему.
Теперь она знает, как тянутся дни, заполненные тоской и сознанием того, что все потеряно. Как нескончаемы длинные ночи в пустом доме на одинокой кровати, как безлики и равнодушны окружающие ее люди — у каждого свои горести и радости, и что им до Маргарет, глупой и растерянной? А ей они нужны? Чего кривить душой — ей нужен только Коуди.
Она посмотрела по ТВ спектакль — о дизайнере. Было интересно. Пожалуй, ей стоит заняться делом. Например, оформить спальню или сделать уголок для своей коллекции редких книг. Кстати, было бы замечательно использовать при оформлении мотивы Дикого Запада, ковбойскую тему, сделать подставку для шляп, на стене нарисовать панораму: простирающаяся до горизонта долина, в отдалении — горы, а сверху пусть льется свет…
Маргарет стала спускаться вниз и замерла: она была не одна. В комнате был кто-то еще, видимо, он вошел раньше и ждал ее.
Он! Он стоял в дверях — скрестив ноги, руки на бедрах. И смотрел на нее. Пожалуй, не так вызывающе, как раньше, в офисе тети. Она скривилась, руки задрожали. Боже, как же он хорош, как сексуален. Маргарет старалась изо всех сил сдержать волнение, унять жар, который охватил все тело, и высокомерно прошла в гостиную.
— Ты? Что ты здесь делаешь? — требовательно спросила она. — Как ты меня нашел?
— Назвал твой офис, мне дали адрес. Я здесь по делам, — торопливо добавил он и небрежно бросил ковбойскую шляпу на вешалку.
— Что? По делам?
— Да, собираю долги.
Маргарет шагнула вперед и схватилась за перила: собирает долги? Она пошатнулась и чуть не упала. Коуди подбежал к ней и удержал ее.
Едва он к ней прикоснулся, она слегка наклонилась, и ее роскошные длинные волосы рассыпались по плечам. Его голубые глаза ярко засветились на загорелом под жарким солнцем Вайоминга лице. У Маргарет бешено колотилось сердце. Почему он здесь? Какие долги? Все это вранье. Чего он добивается?
— Я тебе тут мяса привез. Чтобы ты не думала, что мои буйволы вообще ни на что не годятся.
— Так ты приехал, чтобы пообедать? Значит, поездка действительно деловая? — процедила она.
Его глаза лучились: не только деловая, но и приятная.
— Так как же, Маргарет, поднимемся наверх?
Маргарет еле держалась на ногах, слабея с каждой минутой. Опять он пустил в ход свое обаяние, свой шарм, опять встал на ее пути, вполз в ее жизнь! Она не удержалась все-таки и соскользнула по ступенькам вниз, но Коуди подхватил ее.
— Не прикасайся ко мне! — приказала она, отталкивая его.
Лицо Коуди омрачилось, подобно небу при закате солнца в Вайоминге.
— Я не надеялся на радушный прием, но думал, ты будешь хотя бы не так агрессивна.
— А я надеялась, что никогда не увижу тебя. — Голос у Маргарет дрожал. — Я была уверена, что ты больше не покинешь штата, хотелось бы, чтобы ты всегда там оставался со своими быками, овцами и женами.
— Женами? Да я не сумел даже одну жену заарканить, выражаясь языком ковбоев, а не то что много! По-моему, я не довел тебя даже до половины церковного прохода, или ты забыла?
Что это? Где злость и зубовный скрежет? К удивлению Маргарет, Коуди был нежен. И как будто смеялся над собой. Она была взволнована, в горле стоял ком, а плечи судорожно сжались.
Чувствуя легкое головокружение, Маргарет подошла к кровати и села на краешек.
— А тебе стоило бы быть более агрессивным, такие сантименты не для тебя.
Сглотнув, Коуди напрягся: предложить ему быть более агрессивным — все равно что быку сделать укол тестостерона.
— Когда женщина бросает тебя на полпути к аналою, ее любые дальнейшие предложения как-то не вызывают доверия.
Она сама не знает, что говорит, она играет с огнем. Неужели действительно хочет, чтобы Коуди пошел за ней? Куда угодно, хоть на край света… А вдруг она не потеряла надежды быть с ним? — пронеслось у него в голове.
— Знаешь, что сказал Джейк? Поезжай к ней и повинись.
— Но в этом нет необходимости.
— Нет есть, раз Джейк так думает. — Коуди беспокойно заходил по комнате.
Видеть его таким взволнованным, потерянным было выше ее сил.
Коуди остановился перед ее работами, развешенными на стене. Внимательно изучил каждую картинку, скрупулезно разглядывал даже мазки кисти на полотнах.
— Это твои работы?
— Да. И как я догадываюсь, ты узнаешь место. Это так, не высший класс, я просто забавлялась. Тем более ты подарил мне краски, — она помолчала, — надеюсь, ты помнишь?
— У-ух! — выдохнул он, но решил не высказывать своего непросвещенного мнения о работах талантливого дизайнера Маргарет Киддер — мало ли чем могла окончиться критика? — И все-таки, Маргарет, я виноват в том, что наши отношения стали такими напряженными, я бы сказал, зашли в тупик.
Маргарет стояла, судорожно пытаясь разгладить ладонями помятую юбку. Чтобы хоть как-то заполнить звенящую пустоту, она подошла к книжным полкам и стала поправлять книги. Пульс бешено колотился.
— Я жду! Что дальше?
Коуди подошел и встал сзади так близко, что она почувствовала запах его кожаного пиджака и знакомый запах его одеколона. Запахи всколыхнули воспоминания о днях и ночах, которые они провели вместе. Об их замечательных любовных играх. Волны страсти и безудержного желания, тоски по домашнему очагу, которые мог дать ей Коуди, захлестнули ее…
Он положил ей руки на плечи, и Маргарет увидела в оконном стекле его отражение — нахмуренные
