— Вы правы. Некоторые бедуины приветствуют перемены. Другие сожалеют о прошедших временах, когда они контролировали всю пустыню. Только они знали, где источники воды. Защищали одни караваны и грабили другие — те, что не платили им. Для кочевников важнее знать, кто они, и самим контролировать свою судьбу.
— Я бы рискнула сказать, что это важно для всех нас, — улыбнулась Клодия.
Он задумчиво кивнул.
— Поверить вам, так все приходят на этот свет с универсальной правдой, — с улыбкой согласился он.
Может быть, это ее воображение, но ей казалось, что последнее время Сэм больше улыбается. Должно быть, действует перемена обстановки.
— А мне это напомнило, что я обещал показать вам наскальные рисунки. Боюсь, мы их проехали. Посмотрим на обратном пути.
Чем ближе они подъезжали к Вади-Халфе, тем громче становились звуки традиционных струнных инструментов. Музыка словно пронизывала пески. Развевались на ветру флажки. Мужчины с тюрбанами на голове выехали их приветствовать.
Они все-таки добрались! Когда Клодия слезла с лошади, она еле могла стоять. Она сморщилась от боли, и в этот момент обернулся Сэм.
— Что случилось?
— Ничего. Только немного болит…
— У меня есть бальзам. Как раз к случаю. Он творит чудеса. Но сначала мы должны поприветствовать хозяина.
Высокая импозантная фигура хозяина в белой одежде с традиционным тюрбаном на голове выдвинулась вперед.
— Добро пожаловать. Проходите и возьмите холодное питье и отдыхайте. Я знаю, почему вы приехали, — сказал он и улыбнулся.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Клодия напрасно беспокоилась о том, как они будут спать. Слуги, приехавшие на «лендровере» раньше, уже натянули две палатки. Сумка с одеждой, походная кровать, застеленная простынями из лучшего египетского хлопка и ручной работы ковер на полу ждали ее. В кувшине она нашла холодную свежую воду и смогла умыться. А о том, что у нее болит спина и ягодицы, Клодия постаралась забыть.
Они уже полчаса сидели на подушках, брошенных на пол, в палатке шейха, пили чай и ели оливки. Клодии, несмотря на боль, удавалось улыбаться и, как она считала, говорить совершенно правильные вещи. Но это было нелегко.
Сначала все шло, как ей хотелось. Она сбросила пыльную дорожную одежду и хлопнулась на походную кровать. Пересекать верхом пустыню — волнующее, но довольно утомительное занятие. Она хотела только одного — не двигаться.
В этот момент Сэм откинул полу палатки и заглянул внутрь.
— Вы готовы? — спросил он. — Судя по вашему виду, не совсем…
— Я только прилегла на минутку, — начала оправдываться она, не вставая. — Готова для чего? Если для другой скачки, то пока еще нет.
— Нет. — Сэм вошел в палатку. — Это первые гонки дня. — У вас есть шанс увидеть Зару за работой.
— Он победит?
— Я почти надеюсь, что он не победит. Его победа привлечет больше внимания, и цена верблюда вырастет. С другой стороны… Вы в порядке? — Сэм подошел к кровати.
— Как я могу быть не в порядке? — Она обвела рукой палатку. — Все домашние удобства.
— Кроме душа и ванной комнаты. Но, как вы увидите, они совсем недалеко, в поселении.
— Если бедуины так живут, то я могу понять, почему они не хотят отказываться от такой жизни.
— Боюсь, что большинство кочевников живет совсем не так. Но шейх несет ответственность за то, чтобы гости чувствовали, что им рады. И я несу ответственность, чтобы вы не страдали после долгой скачки. Как вы себя чувствуете? Скажите правду.
Надо ли ей настаивать, что с ней все в порядке? Не услышав ответа, Сэм вытащил из кармана небольшой пузырек.
— Я знаю вас, Клодия, — сказал он. — Вам очень больно. Это естественно. А эта волшебная эмульсия прогонит боль. Даю гарантию.
Она протянула руку за флаконом, но он сказал, чтобы она повернулась к нему спиной. Она спустила брюки сантиметра на два ниже талии. Сэм сел на край кровати.
— Я знаю вас, Клодия, вам очень больно, — сказал он. Почему же он так давно не замечает, как болит у нее сердце? — Синяки. Они выглядят ужасно, — проворчал он. — Вы терпите страшную боль, теперь не время для скромности. Сейчас я наложу на пострадавшие места крем, и вы тотчас почувствуете себя лучше. — С этими словами он спустил ниже ее брюки. А она спрятала пылавшее лицо в холодных простынях.
Сильные пальцы втирали крем. Больные места испытывали тепло и прохладу, пощипывание и нежное разглаживание. Она вздохнула, желая, чтобы его массаж никогда не кончался…
— Забавно, — промурлыкала Клодия в подушку, когда почувствовала, что снадобье действует. — Вы гений.
— Это не я. Это крем.
Сэм мог говорить что угодно. Но она все равно знала, что это он. Крем, может быть, и волшебный, но она говорила о его магических прикосновениях…
— Что в нем? — У Клодии появилось такое чувство, будто в экстазе она растворяется. Прикосновение его рук к нижней части ее спины, к изгибу бедер — это так близко к эротике…
— Сначала эту мазь делали специально для лошадей.
— Для лошадей?! — Она повернула к нему голову. — И вы лечите ею меня?
— Не беспокойтесь, я не воспользовался вами как морской свинкой, — улыбнулся он. — Вы не первый человек, кого я лечил этим средством. Я попробовал его на себе и на других.
Хотелось бы Клодии знать, кто эти другие…
Остальную часть дня заняли гонки. Возбуждение, стоявшее в воздухе, оказалось заразительным. Копыта взрывали песок, стоны разочарования, и гортанные крики победы наполняли воздух. Как и ожидалось, Зару выиграл гонку. Все говорили только о нем. Но Сэм не выглядел озабоченным тем, что теперь цена вырастет. Он так гордился верблюдом, словно уже купил его для отца.
Клодия сняла Сэма, стоявшего после заезда рядом с Зару. Когда-нибудь она будет рассматривать эти фотографии как доказательство, что это было наяву, а не в мечтах. Она действительно была в этом экзотическом месте. Она и правда пила чай в одном шатре с бедуинами. Она и правда, сидя верхом на лошади, пересекла пустыню. Она и правда видела, как Сэм после заезда стоял рядом с верблюдом- победителем. Из расстегнутой белой рубашки виднелась твердая загорелая грудь. В улыбке сверкали белые зубы. Этот человек читал линии судьбы на ее ладони. И он поцеловал ее…
Торговля верблюдами начиналась на следующий день. Остаток первого дня они провели, беседуя, осматривая верблюдов, которых выставили на продажу, а заодно и призовых лошадей. Клодия следовала за Сэмом. Он представлял ее своим новым и старым друзьям. И переводил большую часть разговоров. Но не все.
Интересно, что его друзья думают о ней? Зачем он привез ее сюда? Конечно, в Америке она может быть его помощницей. А что эта женщина делает здесь, в самом центре пустыни, на рынке верблюдов?
