сдавил ей пальцы. Он даже чуть отодвинул Алису в сторону. Слегка рассердившись, что ее оттесняют, Алиса шагнула вперед и протянула руку.
— Здравствуйте, я Алиса.
Женщина презрительно глянула на ее руку и сразу повернулась к Данте. Презрительная гримаса сделала ее очаровательное лицо куда менее красивым. И говорила она жестко, отрывисто.
Данте что-то ответил, и она замолкла, неприятно скривив рот.
Алиса не могла удержаться:
— Данте… кто это?
Он не посмотрел на нее, а продолжал холодно глядеть на незнакомку.
— Это, — голос его соответствовал выражению лица, — никто.
Потом схватил Алису за руку и потащил за собой.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Алису больше всего задело, что когда-нибудь она может так же случайно столкнуться с ним, и он окинет ее тем же ледяным взглядом, сжимая руку другой женщины. Она этого не вынесет. Ее час настал, и она почти радовалась событию этого вечера, поспособствовавшему ее решению.
Только в полумраке дома она вырвалась, когда он хотел повести ее в спальню. Он обернулся к ней с нетерпением, которое могло показаться смешным, только ей было не до смеха.
— Данте, кто та женщина?
— Какая разница, кто она, я же сказал — никто.
Тот же жуткий тон.
— Уж конечно, она не никто, она несомненно человек. Твоя бывшая любовница?
— Почему ты хочешь знать? — взорвался он. Его реакция лишь укрепила ее решимость.
— Я хочу знать, Данте, потому что, нравится тебе или нет, но мы находимся в определенной связи, и твое отношение к ней пугает меня. — Отвернувшись из страха, что он разглядит что-нибудь в ее глазах, Алиса пошла в гостиную. Позади послышались его шаги. Обхватив себя руками, она повернулась к нему. Почему он так разозлился, хотелось бы знать?
— Ну? Почему тебе не сказать? Немного неудобно, когда твои любовницы сталкиваются? — Она хрипло рассмеялась. — Меня удивляет, что ты не привык к этому, нас не так уж мало.
Лицо у него побледнело от ярости.
— Где ты наслышалась таких глупостей, Алиса?
— Только давай не будем сваливать на меня. Твоя репутация, Данте, хорошо известна, ты сам о ней упоминал, когда так любезно пригласил меня присутствовать на переговорах. — Перед глазами всплыл еще один образ. — А та женщина, брошенная на ступенях гостиницы ночью на озере Комо, ты ведь был с ней, точно?
На щеках его загорелись красные пятна, воспоминание было особенно неприятным.
— Я права? Так прошу, поведай мне о них. Или ты полагаешь, что нормально морозить взглядом чуть не каждую женщину в городе… как ты, несомненно, намерен и со мной обойтись в будущем?
Данте ушам не верил. Что за нелепый разговор? Им давно пора быть в постели. Он с гневом вспомнил недавнюю встречу.
Как глупо получается. Инстинктивным его движением при встрече с Соней стало защитить Алису от ее злобного присутствия. И все же… обе дамы — одного поля ягоды. Он принужденно рассмеялся.
— Ты хочешь знать, кто она? — Она — ты, и ты — она, потому она так тебя и интересует.
Он заметался по комнате, и Алиса поспешно отошла с его дороги.
— Я скажу. Возможно, ты будешь ею восхищаться. Зовут ее Соня Папаро. И да, мы были любовниками. Очень давно, когда я унаследовал бизнес после Стефано. Вернее, она появилась на моем пороге, когда я заработал первый миллион. Но мне было все равно, потому что женщины красивее я до того не видел.
Алиса задрожала, каждое слово вонзалось в грудь острым кинжалом. Ничего не поделаешь — сама напросилась.
— Я все ей рассказал о себе, потому что, когда любишь, доверяешь, верно? — Он не ждал ответа, глаза его походили на пылающие угли. — Рассказал, что мать нас бросила, как больно мне было, как плохо. Как годами тосковал по маме Паоло и все еще ее ждал. И однажды Соня пришла и привела с собой старуху, которая припала к моим ногам и стала умолять простить ее за то, что бросила нас с Паоло.
Рука Алисы дернулась, прижавшись к груди. Услышать такие слова — словно смотреть, как разбивается на замедленной скорости машина.
— У меня не было причин не верить Сониной фантастической истории о встрече на рынке. Будто бы она услышала, что эта старуха рассказывала о двух оставленных ею мальчиках, о том, как она теперь жалеет. Соне будто бы оставалось только сложить два и два. Зачем ей было мне лгать? Она меня любила. Логике тут ничего не противоречило — мы продолжали жить в том же районе Неаполя. Возраста та женщина была подходящего, те же черные волосы… и она все о нас знала… лишь потом я понял, что ее сведения полностью совпадали с теми, которые узнала Соня от меня. Плюс интуиция, догадки.
— Данте…
— Я не закончил. Поэтому я оставил старуху в своем доме. Мне пришлось пройти через слишком многое, чтобы быстро простить, но Паоло, в его впечатлительном возрасте, был в восторге, обретя мать. Мне хотелось верить… Соня обвиняла меня в цинизме, приводила пример Паоло, такого счастливого. Мне не хотелось быть циничным и недоверчивым.
Нащупав за собой стул, Алиса села, не отрывая глаз от Данте, меряющего шагами комнату.
— Не стану объяснять тебе важность матери в итальянских семьях… Я знал, что Соня ждет предложения брака, это желание она выразила более чем прозрачно, Я все откладывал, я давно поклялся никогда не жениться. — Его губы скривились в невеселой усмешке. — И вот тут, как ни забавно, мама выступила вперед, начав убеждать меня сделать Соню честной женщиной. Однажды я застал эту парочку обсуждающими, сколько денег они смогут из меня вытрясти после того, как я сделаю Соне предложение. Я- то, дурень, уже и кольцо купил. Решил послушаться доброго совета. Мать и дочка разыграли отличное представление. Я не слишком торопился, и Соня проявила выдумку. Мы ведь не могли помнить свою мать. Паоло… он не выдержал бы, если б его бросили вторично, и мне пришлось сказать ему правду.
— Данте, мне так жаль… Я понимаю, что ты должен был чувствовать…
— Ты? Откуда тебе знать, что значит быть брошенной?
— Я знаю, — тихо сказала она, — потому что моя собственная мать оставила нас, когда мне было четыре, а Мелани — два.
На минуту воцарилось молчание, а потом — холодная ярость, с которой заговорил Данте, оказалась хуже всякого взрыва.
— Ты… — он добавил что-то невнятное. — Я тебе это рассказываю, и ты немедленно пытаешься растрогать меня такой же жалостливой историей. У тебя даже не хватило фантазии придумать что-нибудь оригинальное, прешь напролом!
Так и есть — верить ей он не собирается. Алиса побледнела. Данте же внутренне кипел.
Как она могла? Пытается сыграть на его горе.
И все равно он чувствовал, что не в силах отказаться от нее, привязанность к ней нельзя было сравнить ни с чем, даже ее неприкрытая алчность не могла тому помешать.
— Ничего не изменилось, Алиса. Забудем это, хоть тут будем честны друг перед другом.
Она подняла на него помертвевшие глаза, и Данте отшатнулся. Алиса рассмеялась, и смех совсем не похож был на тот, к которому он привык.
— Ты не можешь поверить, что твой брат влюбился в девушку — милую, хорошую девушку, которая ждет теперь ребенка от него. С тобой гнусно обошлись, но, Данте, то была всего одна из женщин… И боюсь, как ни неудобно для тебя такое совпадение, но наши печальные истории очень похожи. Впрочем, то, что ты мне не веришь, меня уже не огорчает. Ты с самого начала мне не верил. Но в любом случае можешь ознакомиться с записями Северного лондонского приюта — увидишь там наши имена.
