прямо здесь же, в маленькой переносной печи. И почти решили для начала сходить на пристань, разузнать, что там и как… когда Эврих вдруг обнаружил, что Волкодав его вовсе не слушает. Венн напряженно разглядывал нечто впереди. Аррант тоже посмотрел в ту сторону, но ничего особенного не увидел.
– Ты на что уставился?.. – невольно забеспокоившись, спросил он Волкодава. Тот мотнул головой:
– Вывеска…
Через несколько домов над хлопотливой улицей вправду виднелась вывеска: могучий белый конь, влекущий сани с поклажей.
– Ну и что? – равнодушно спросил Эврих. Ему резное деревянное изображение ничего особенного не говорило.
– Эту вывеску, – сказал Волкодав, – я красил три года назад.
– Во имя прядей Посланника, отгнивших после того, как он подсматривал за Прекраснейшей!.. – изумился Эврих. – Ты что, хочешь сказать, будто побывал здесь три года назад?..
Венн пожал плечами:
– Не я. Вывеска была в другом месте. В сольвеннской стране.
– Во дела!.. – восхитился Эврих, но его мысль почти сразу повернула на деловой лад: – И что, приличный человек эту харчевню держал?..
– Я тот раз остался должен ему, – сказал венн. По его мнению, лучше прославить корчмаря было трудно. Он только добавил: – Если сюда переехала не только вывеска, надо бы отдать долг.
Первое душевное движение Эвриха при этих словах было совершенно недостойным. Еще трата!.. – застонал он про себя. Но тут же гневно искоренил низменную мысль и сам потащил венна вперед:
– Обязательно надо зайти!.. Может быть, твой знакомый действительно перебрался на новое место!.. Опять же, если он, как ты говоришь, не такой сукин… ой, прости… не такой вонючий козел, как этот Ретилл, чтоб ему завтра же разориться…
Когда они подошли вплотную и присмотрелись к вывеске, Волкодав увидел нечто, ускользнувшее было от пораженного узнаванием взгляда. Возле саней, чуть позади белого тяжеловоза, то ли охраняя, то ли подгоняя его» бежал большой серый пес.
За стойкой, протирая вышитым полотенцем глиняные. кружки, стоял нисколько не постаревший Айр- Донн. И на голове у него была все та же вышитая повязка с зеленопестрым узором, принятым у восточных вельхов. Он поднял голову, когда скрипнула дверь. Опытный корчмарь никогда не пропустит нового гостя, даже если за столами вовсю гомонят и стучат ложками, а возле стойки горланит бессвязную песню ранний пьянчужка.
– Благо тебе, добрый хозяин, под кровом этого дома! – громко сказал Волкодав на языке вельхов, шагая по проходу и отчего-то сильно волнуясь. – Хорошо ли бродит нынче пиво в твоих котлах?..
Айр-Донну, похоже, давненько не приходилось слышать вельхской речи от переступавших его порог. Он непроизвольно опустил ладонь на дубовую стойку, защищаясь от возможного сглаза:
– Благодарение Трехрогому, в нашем доме все, как и прежде, хорошо и, по воле Его, солод не переводится… – И только потом ему словно протерли глаза, и он почти закричал: – Ты!.. О, хвала Богине Коней, вот уж кого я никак не ожидал встретить здесь, за морем… Неужели это вправду ты, венн?
Он даже выскочил из-за стойки, схватил Волкодава за локти и попытался встряхнуть. Тот, немного смущенный таким приемом, только хмыкнул в бороду:
– Теперь ты видишь, что мы, венны, вправду не забываем долгов и даже пересекаем море, чтобы их возвратить…
– Какие долги!.. – замахал руками Айр-Донн. – Да я озолотился благодаря тебе, Волкодав! Ты видел, я даже вывеску изменил, надеясь хоть таким образом тебе отплатить!..
Хозяйское место за стойкой между тем занял проворный юноша, очень похожий на Айр-Донна, каким тот был в молодости. Сам владелец уже тащил дорогого гостя в боковую дверь и далее в замечательную маленькую комнату, какие есть во всех уважающих себя тавернах, корчмах и трактирах. Мало ли что случается в жизни, – бывает, нужно кому-то поговорить о важном за кружкой вина и дружеским угощением, да чтобы не смотрели в спину всякие чужие глаза. Вот и у Айр-Донна имелась подобная хоромина, снабженная, на случай каких-либо неожиданностей, неприметным выходом во двор и еще люком в полу – прямо в погреб. Стены были бревенчатыми, но Айр-Донн сумел сделать маленький чертог удивительно вельхским: поверх бревен до самого пола простирались занавеси, расшитые замечательным двусторонним узором, так, как умело только его племя.
Корчмарь все поглядывал на незнакомца, пришедшего с Волкодавом, и венн представил его:
– Это мой давний друг, ученый аррант, люди называют его Эврихом… – Подумал и с усмешкой добавил: – Он станет расспрашивать тебя, но ты не думай, он не подсыл. Он путешествует и пишет книгу, которую поставят в… в таком месте, где много книг и люди ходят читать…
– В библиотеке, – пояснил Эврих, усаживаясь за стол. – Если наше странствие завершится благополучно, добрый хозяин, я действительно надеюсь увидеть мой скромный труд в библиотеке блистательного Силиона.
Кажется, преследовавшие их беды временно прекратились, и он решил позволить себе невинное хвастовство. Он был уверен, что Айр-Донн понятия не имел ни о Силионе, ни о том, что такое библиотека, но вельх неожиданно заинтересовался:
– Люди, значит, читают?
– О да! – с жаром подтвердил Эврих. Дурное настроение, вызванное утренним происшествием у Ретилла, улетучилось без следа. – Я сам, прежде чем отправиться в дорогу, перечитал множество различных трудов, а кое– что даже заказал переписчику, чтобы взять с собой и иметь возможность освежить свою память, прибывая в иную страну…
Вельх торжественно кивнул:
– Спрашивай меня о чем пожелаешь, высокоученый любимец Богов Небесной Горы. Я про все расскажу тебе без утайки.
Эврих запоздало понял, куда клонит корчмарь, и расхохотался:
– Я обязательно превознесу в своих записях и тебя, почтенный, и твой щедрый дом, и кухню, откуда достигает моих ноздрей поистине упоительный запах… Так, чтобы все, кому случится прочесть написанное мною, непременно возжелали у тебя побывать!..
Служанки, которым Айр-Донн успел подмигнуть по дороге, уже расстилали на столе просторную скатерть, украшенную, как и занавеси на стенах, яркой цветной вышивкой. Подобную красоту извлекают из коробов не каждый день – только по особому случаю. Волкодав не стал дожидаться, пока на столе появится угощение. Он расстегнул поясной кошель и одну за другой выложил перед Айр-Донном пять серебряных монет кондарской чеканки:
– Прими с благодарностью, чтобы этот долг не отягощал более мою совесть.
– Принимаю и свидетельствую, что ты сполна со мной расплатился, – ответил Айр-Донн и точно так же, одну за другой, подобрал монеты со скатерти. – Хотя, если честно, венн, это я должен был бы уступить тебе половину «Белого Коня», ибо нынешнее благополучие принес мне ты. Когда ты уехал с Фителой, я про тебя ведь и думать забыл, а потом у нас в Большом Погосте знаешь что началось? Как ни приедут венны, так все только у меня и останавливаются. А галирадские!.. Ты там не встречал таких мастеров – Крапиву-бронника и стекловара Остея?
– Встречал, – сказал Волкодав.
– Так вот, они в тот же год с чего-то разбогатели, стали посылать туда и сюда своих коробейников: не надо кому ложечек светлее серебряных, либо же горшков стеклянных – напросвет видно, что варится? И тоже все ко мне во двор… Так и стал я во всем Погосте первый богатей!
– А сюда, почтенный, какими ветрами тебя занесло нам на удачу? – спросил Эврих. – Пересечь море, это не на другую улицу перебраться!
– А я на подъем легкий, – улыбнулся Айр-Донн. – Я ведь родился в повозке, когда мой отец покинул страну предков и ехал на запад, к сольвеннам. Вот и я продолжил его судьбу и не вижу в том ни удивительного, ни зазорного. В прошлом году у меня зимовали два почтенных купца отсюда, из Тин-Вилены. УЖ так звали к себе – место бойкое, город, мол, растет как на дрожжах… А почему, думаю, не попробовать? Тем более старшая дочь мужа привела, толкового парня… Оставил я им свое хозяйство в Погосте, сына с собой взял, двух кухарок с семьями, нанял в Галираде корабль – и поплыл. Купил вот домишко, радею
