запомни: перед тобой, несчастный, Че-Бур Смелый! Повтори, несчастный!
— Ты Че-Бур Смелый, важная частица общего сознания Великих Эмо, которая достойно обрела своё говорящее за себя эго. Чего же тут охватывать.
— Отлично. Теперь внемли, примитивность Вселенной: ты будешь слушать только меня, подчиняться только мне, выполнять только мои желания.
В глазах у меня последний раз пропульсировало, на душе вдруг стало жутко, и я неожиданно понял, что всё происходящее со мной сейчас никакой не бред и не сумасшествие. Передо мной на подоконнике стоит какая-то космическая дрянь величиной с носовского коротышку, только в миллион раз противней и чванливей. Гадёныш этакий, эго хрeново. Полотенце в руке у меня было мокрое, тяжелое. Если собраться с духом, то одним прыжком можно было достигнуть подоконника и прихлопнуть этого владельца половины сектора системы У, а потом раздавить.
Не знаю, наверно, этот чебурах прочел что-то в моих глазах (если не прямо в моих мыслях), и он заверещал еще пронзительней:
— Ты не уяснил до конца своего положения, тварь?
Он моментально вскинул паучьими конечностями свой «фотоаппарат», что-то щёлкнуло, хлопнуло и микроволновка, висящая сбоку от меня на стене исчезла, обдав нестерпимым жаром и серым вонючим паром. Я невольно вскрикнул, выронил полотенце и схватился руками за обожжённое лицо.
— Трепещи теперь, несчастный!
Фигасе!.. Чебурах не шутил и мой жалкий разум понял это в одно мгновение. Микроволновка исчезла, а лапы прикреплённой к стене стойки, на которой она стояла, были как ножом срезаны наполовину. Керамическая плитка вокруг потрескалась. По кухне расползался голубоватый не то чад, не то туман.
— Малейшее проявление агрессии с твоей стороны и ты будешь так же деструктирован, как этот ящик.
— Я понял тебя, — как бы я этого не хотел, голос мой сильно дрожал. — Понял, Смелый Чебурах…
— Че-Бур!! — взвизгнул мохнатый пришелец.
— Я так и сказал… Почти.
Казалось, что глаза чебураха стали еще больше — так он сверлил меня своим немигающим взглядом. Конечно, вид у меня был достаточно испуганным и это удовлетворило его.
— Подойди ближе к проёму, — приказал он, держа наготове свой деструктивный фотик. — Уйми дрожь свою, несчастный, и взгляни вниз. Прямо перед тобой, под этим растительным созданием на грунте лежит моя аклерат. Перелезь туда, осторожно подними её и сразу возвращайся. Помни, примитив ходячий, Большой Че-бур видит тебя.
Я неуклюже перелез через подоконник и, ободрав ноги о кирпичную стену, спрыгнул в палисадник. И оборачиваться не надо, ясно, что тварь нацелила на меня свою суперпушку. Хрустя пожухлой от жары травой, я подошёл к тополю. У комля его, зарывшись наполовину в землю, торчал отливающий металлом диск. Я нагнулся (представляю, если кто из соседей увидит меня сейчас в этих плавках и тапочкой на одной ноге!), выдернул его из дёрна. Величиной диск этот оказалась чуть больше CD, с выпуклостями, как шляпка, гриба по обеим сторонам. По всему его ребру проходила глубокая борозда, смыкавшаяся в одном месте, словно кто-то наступил на край диска. Весила вся эта штука килограммов семь. Были у меня в юности гантели семикилограммовые, руки мои отлично запомнили их тяжесть. Вес диска была не меньший.
Я поднял взгляд к своему окну. Великий Смелый Чебурах сделал знак своей тонкой паучьей конечностью: лезь, мол, обратно. Украсив себя еще одной царапиной, я забрался в кухню, осторожно водворил диск на кухонный стол рядом с пустой салатницей.
— Чего теперь изволите, Смелый?
Чебурах не обратил внимание на сокращение своего имени, он прямо-таки впился глазами в эту блестящую штуку.
— Тебе, что ли, дать? — осторожно поинтересовался я.
— Нет, я всё прекрасно вижу и отсюда, — тварь протянула свою лапу. — Видишь, аклерат повреждена? Возьми инструмент и устрани дефект! Ума нет — сила есть.
— Не боишься, что у меня ничего не получится?
— Твоё ничтожество должно очень постараться сделать всё, как надо, — проверещал пришелец, потрясая своим оружием.
Выхода не было. Я решил начать с простейшего: вынул из ящика стола стальную ложку, вставил её черенок в борозду рядом с тем местом, где половинки диска сомкнулись, и осторожно начал раскачивать его туда-сюда. К моему великому удивлению половинки диска медленно, но верно расходились. Главное было не спешить и действовать осторожно. Через минуту я отложил ложку и взглянул на дело рук своих. Борозда по всему ребру диска была ровная и только внимательно приглядевшись можно было отыскать место прежнего повреждения. Я бережно положил диск на стол.
Тогда аклерат дрогнула, негромко загудела. Вдоль всей борозды замерцал голубоватый свет и через несколько секунд диск оказался в кольце голубого пламени, холодного — в этом я был уверен. Аклерат медленно поднялась вверх на десяток сантиметров, зависла над столом, потом также медленно передвинулась на десяток сантиметров по горизонтали и плавно опустилась за пустой салатницей. Пламя потухло, гул затих. Аклерат дрогнула и замерла.
— Тебе повезло, презренная субстанция, что аклерат починена тобой, — проверещала лупоглазая тварь. — Расслабься на короткий временной промежуток, я дарю тебе еще немного существования для жизни. Можешь даже поговорить со мной и прикоснуться к разуму цивилизации Великих Эмо, я разрешаю.
Что ж, расслабиться можно. И поговорить можно с этим Эмо. Вот только как бы перед этим унять дрожь в коленях, выровнять дыхание и позабыть про страх?
Я стоял у стола, в бедро моё врезался угол стиральной машинки. Пот стекал ручьём у меня по спине между лопаток, со лба и бровей попадал на щеки и глаза. Только в этом вряд ли сейчас была виновата одна жара. Я боялся, боялся до чёртиков. Пустые неподвижные глаза чебураха тупо уставились на меня. Эта штука для деструктирования была зажата у него в лапах и тоже пялилась в мою сторону. Человек — это звучит гордо, но не когда перед человеком неожиданно предстаёт такой вот мохнатый космический гадёныш.
Хоть бы Наталька сегодня задержалась где-нибудь подольше или вообще не пришла! Впервые в жизни у меня появилось такое желание. С каким нетерпением я всегда ждал прихода дочки, как я радовался каждый раз, когда мне удавалось уговорить Ксанку отпустить её ко мне раньше уговоренного времени. Что может сделать это чудище с девочкой, когда она влетит на кухню с громким восторженным криком «Папка, я пришла!»?
Чтобы только отогнать эти страшные мысли, я отёр с лица пот ладонью и выдавил из себя:
— Ты прилетел сюда на этом диске?
Че-Бур откликнулся еще до того, как я договорил до конца последнее слово:
— Это аклерат — скоростная звёздная каравелла для исследования глубин Вселенной. Ты даже представить себе не можешь, глупое создание, каково оснащение этого аппарата; твой мозг не в состоянии охватить всё величие размаха технического совершенства цивилизации Великих Эмо. То, что ты видишь, лишь оболочка. Внутри её сжато пространство в сотню раз больше видимого объёма. Но попробуй только предложи мне забраться в корабль! Мигом деструктирую! Такая история стара, как Вселенная. Я — в аклерат, а ты меня там запираешь? Даже не думай об этом! Глупцов среди Великих Эмо никогда не было и не будет.
Я даже опешил от такой подозрительности. Ничего такого у меня и в мыслях не было, с чего он взял… Стоп! Я не думал об этом, а чебурах весь завёлся, исходя желчью. Получается, мои мысли он читать не может?
Это мысль меня так успокоила, что я даже невольно облегченно выдохнул. Говорит он со мной телепатически, а дальше этого ментальное дело у него не идёт. Ага, человек совсем немного продвинулся вперёд к слову «гордость».
— Нет, нет, что ты, я уже и думать забыл о звёздной каравелле. Послушай, зачем ты прилетел на Землю, о сын Великих Эмо?
