минуты, как сейчас, когда позади трудный день и за полчаса до сна можно позволить себе расслабиться и немного помечтать, все они позволяли себе чуть-чуть поверить Соколовскому.
Еще Рите было известно, что мамонтовая кость в невероятных количествах экспортировалась из Сибири по всему миру целыми столетиями. Только в конце XIX века были проданы бивни двадцати тысяч мамонтов. А в начале XX века на рынки Якутска ежегодно поступало до двадцати пяти тонн слоновой кости. Столько же вывозилось в те времена из Африки и Индии, где слоны совсем не редкость. Поэтому, считал Соколовский, далеко не вся «русская» кость была ископаемой — охотники могли добывать ее и у живых гигантов!
— Добывать ее из вечной мерзлоты с помощью простейших инструментов полудикие северные охотники в таких количествах явно не могли! Нет, они снимали бивни с мамонтов, которых убивали во время охоты! — кричал профессор.
Нечего было и думать убеждать его в том, что все рассказы местных жителей о встречах с живыми мамонтами — либо вранье, либо плод больного воображения.
— Будем искать, пока не найдем!
С этим Рита была согласна. В ней зрело честолюбивое желание поставить окончательную точку в споре о том, живут ли все-таки на Земле мамонты или давно уже исчезли. В деле «мохнатых слонов» теорий и недосказанностей не меньше, чем в истории Атлантиды. Почему бы именно их экспедиции не заполнить эти белые пятна?
И по вечерам, сидя у костра рядом с Глебом, глядя в огонь, она не переставала верить в то, что в один прекрасный день прямо на их стоянку из таинственного леса выйдет, грозно потрясая могучими бивнями, лохматый гигант.
И они искали мамонтов, искали их везде. Экспедиция Соколовского прошла более трехсот километров по дорогам и бездорожью, двигаясь на самый край света. Непроходимые и порой страшные в своей угрюмости леса, скалы и водопады, два самых красивых северных моря — Белое и Баренцево, краешек Северного Ледовитого океана. Все самые любопытные, интересные и труднодоступные красоты, не доступные простому туристу, открывались перед ними.
И везде рядом с Ритой был Глеб — настоящий, не кабинетный журналист, фотограф, профессиональный путешественник, палеонтолог-любитель. От профессора Соколовского она с удивлением узнала, что Глеб Сваровский двенадцать раз принимал участие в экспедициях за динозаврами в пустыне Гоби, участвовал в научных экспедициях на Чукотку, Монголию, побережье Восточно-Сибирского моря… Это был настоящий капитан — все чаще, глядя на его обветренное лицо, Рита ловила себя на мысли о том, как пошла бы Глебу капитанская фуражка. У такого капитана никогда не произошла бы «течь на корабле». Он умел делать все, что нужно было в походных условиях, всегда оказывался в нужном месте в нужное время и никогда не стремился быть в центре внимания.
«Боже, боже, какой же дурой я была», — думала Рита, вспоминая Забелина и заливаясь краской стыда.
— Тебе хорошо?
— Я… я счастлива.
Душа пела от каждого его прикосновения, просто оттого, что Глеб был рядом. Рита буквально упивалась его присутствием.
«На грани сезонов, на грани прекрасного, на грани необъяснимого, на грани возможного…»
Они искали мамонтов на Соловецких островах — жемчужине Беломорья, где сегодня располагается самый, пожалуй, известный в России православный монастырь — мощнейшая крепость из валунов, древний ботанический сад и величественные белокаменные храмы.
В поисках мамонтов они дошли до самого Мурманска — самого крупного города за Полярным кругом. Тяжелый климат, долгая полярная ночь, ветра, скалы — казалось бы, здесь невозможно жить… И все же каменные ступени города спускались к самому берегу Баренцева моря.
Они побывали и в Заполярном круге — там, где уже можно было разглядеть в бинокль холодную пену Северного Ледовитого океана. Перепады высот достигали здесь двухсот метров. Вроде бы те же скалы, только гораздо выше! Прозрачные озера. Брусника и клюква. Туманы. Первый падающий снег и прошлогодний кое-где под ногами… И в то же время грибы — с ранней весны и до поздней осени. Если повезет, то великолепная рыбалка, а бывает — и шторм. Самый край нашей необъятной России! А за тем перевалом уже Норвегия…
Свернув в Кеми из Рабочеостровского поселка, на моторной шлюпке по Белому морю они добрались и до острова Кузова, точнее, до цепи островов. Застывшие, древнейшие породы гранитов и гнейсов, которые стоят здесь более двух с половиной миллиардов лет… Культовые сооружения древних саамов…
— Вот и окончание нашей экспедиции, — со вздохом сказал Глеб, вставая рядом с Ритой на обзорной площадке и обнимая ее за плечи. — Дальше — дорога домой. Мамонтов мы так и не нашли.
— Да, — сказала Рита, прижимаясь к нему и чувствуя щекой колючие ворсинки его толстого свитера. — Но я ни о чем не жалею…
И тут она ощутила, как под ногами начинает уходить земля.
Обзорная площадка, которая вдруг тронулась с места, представляла собой просто большую, больше человеческого роста, поросшую мхом кочку. Здесь, на севере, было много таких кочек. Рита любила забираться на них и, чувствуя, как под ногами пружинит мох, смотреть по сторонам и вздыхать полной грудью чистый, чуть колючий воздух русского Севера. Но сейчас…
— Глеб! Аааа! Глеб, держи меня!
— Осторожнее! — крикнул он, крепко хватая ее за руки. Но земля разъезжалась и разъезжалась, зеленый мох рвался под их подошвами, и в конце концов оба кубарем скатились вниз. Здоровый пласт земли и мягкого дерна сдвинулся, скользнул вниз, по пути собираясь в складки, и обрушился, обнажая что- то огромное, беловато-черное, торчащее в разные стороны. Как будто сильное, здоровое чудовище улыбалось им из-под земли.
— Мама…
Она смотрела — и не верила своим глазам… Перед ними были остатки редчайшего животного. Да вот так просто — показались из-под земли безо всяких раскопок, как раз тогда, когда их даже никто не искал! Грязные, бурые, треснувшие во многих местах кости и непропорционально маленький череп с жутким оскалом… Боже мой, неужели она видит их на самом деле?!
— Рита! Ущипни меня! — попросил Глеб каким-то жалобным голосом.
— Ннн… Нне могу…
— Почему?
— Я даже встать не могу… Меня ноги не держат…
— И меня…
— А мы не спим?
— Не уверен…
— Глеб!
— А?
— А… а что делать?
— Черт его знает…
Что это такое и что с этим делать, знал профессор Смышляев. Историк и археолог, обладатель множества титулов и регалий, исследовав неожиданную находку, прямо на глазах превращался в восторженного пятиклассника.
— Ребята! Да знаете ли вы, кого вы откопали?! — выдыхал он, прижимая к груди маленькие ручки. — Вы что же, думаете — это мамонт?! Нет!!! Это гораздо лучше!
— Ты говори, да не заговаривайся! — ревниво встревал профессор Соколовский. — Ишь что отмочил — лучше мамонта!
Смышляев отмахнулся от коллеги, как от мухи.
— Окончательное слово будет, конечно, за экспертизой, но я вряд ли ошибусь, если уже сейчас скажу
