— Гм… Сержант! — поправил гаишник. — Дура или не дура, а факт нарушения налицо, и я должен запроко… запротро… тьфу ты!!! Запротоколировать! — с ненавистью выплюнул он ненавистное слово. — Ваша фамилия?
Этот вопрос был обращен к Забелину. Костя неторопливо смерил взглядом автоинспектора, назвал себя и вдруг улыбнулся так широко, как будто находился у себя в студии и готовился на всю страну произнести свое знаменитое «Здравствуйте, дорогие телезрители!». В толпе кто-то охнул, его узнали. Правда, было уже довольно темно, но звезда телеэкрана сделал всего одно профессиональное движение и как будто случайно оказался в свете фар собственного автомобиля.
— Да это же… Здравствуйте, господин… Господин Константин… Э-э-э… Вот черт, фамилию-то я вашу… это от неожиданности, извините…
— Забелин! Забелин его фамилия! — выкрикнули из толпы. И сразу же задние ряды сплотившегося у машины людского кружка стали теснить передние. Про грязную и мокрую Вику все сразу забыли, забыли и про автоинспектора. Симпатия людей, и без того принадлежавшая Забелину, мгновенно переросла в обожание — Костю окружили, ему жали руки, гладили по плечам. Каждый старался сказать знаменитости что-нибудь хорошее. Ему стали протягивать ручки, блокноты, сигаретные пачки, открытки, даже денежные купюры.
— Автограф! Пожалуйста, автограф!
Не стирая с лица улыбку, означавшую «О, как же я люблю вас, мои дорогие друзья! Ваш К. Забелин», Костя привычно и ловко расписывался на всем, что попадалось под руку. Госавтоинспектор оказался в числе первых счастливчиков-обладателей заветного автографа. А затем, провожаемый приветственными выкриками, крепко ухватив за локоть окончательно заробевшую Вику, телеведущий открыл заднюю дверцу, посадил в машину несостоявшуюся жертву, еще раз откланялся, сел за руль и медленно отъехал, высунувшись из окна и помахав рукой ликующим поклонникам.
— Кажется, пронесло, — пробормотал он, когда они уже катили по шоссе. — Как сказал бы мой дед: «Слава есть, ума не надо». Марго, ты что? Испугалась?
— Очень, — стуча зубами, ответила Рита.
— Ну и напрасно. Все целы, слава Богу. Эй! Гроза автомобилистов! Тебе куда ехать-то?
Вика не отвечала и только глупо таращила круглые глаза — это было хорошо видно в зеркало заднего вида. Вид у нее был и в самом деле идиотский. Наверное, собственная смелость на время поразила ее, иначе Вика давно бы уже сообразила, в какой жалкой и нелепой роли она оказалась.
— Чего молчишь? Язык прикусила, когда падала? А?! Мочит. Во дела…
Рита теперь была вне себя от злости. Она, наконец, узнала подругу и сразу же догадалась, что та специально подстроила это происшествие на дороге. Рисковала своей глупой жизнью. Ну в конце концов, это личное дело каждого! А вот за то, что ради удовлетворения собственного любопытства эта дурища едва не подставила под удар Костю (ведь это счастье, что все так благополучно кончилось… А если бы она не рассчитала и действительно свалилась точно под колеса?!), чуть не свела с ума Риту (пусть только теперь попробует назвать меня своей подругой!) — ей не было прощения!
Обернувшись и глядя струсившей Вике прямо в глаза, Рита так и сказала:
— Никогда я тебе этого не прощу.
— Ритусик, я нечаянно… — пискнула Вика, сжимаясь под ее взглядом в комочек.
— Считай, что с этого дня мы с тобой больше не знакомы!
— Не понял, — вмешался Костя. — Не понял, Марго, ты что, знаешь эту девицу?
— «Знаю»! — усмехнулась Рита. — Конечно, знаю! Считай, вместе росли. Наши мамы рядом с колясочками по двору ходили. Вот, Костик, познакомься со своей, наверное, самой яростной поклонницей. Ради знакомства с тобой она даже посадить тебя готова! Лет на десять, чтобы подольше на свидания ходить…
— Ритусь…
— Молчи уж лучше!
— Девочки, ничего не понимаю! — признался повеселевший и заинтригованный Забелин. — Кажется, вы меня вовлекаете во что-то таинственное и опасное. Как мужчина, я ничего не боюсь, а как журналист — готов к любой сенсации! Ну-ка, что за бабскую интригу вы тут затеяли — прррризнавайтесь!!! — зарычал он и засмеялся, поглядывая в зеркало на сжавшуюся Вику.
— Я не… — голос совсем перестал ее слушаться.
— Ладно. Раз уж все так непонятно, придется продолжить это странное знакомство. Поедем ко мне. В конце концов, я вас чуть не убил, а это волей-неволей налагает на меня определенные обязанности. Вы шампанское любите?
— Я? Я — да… Я люблю…
— Вот и отлично.
Вика, кажется, воспряла духом. А Рита, чувствуя, что вечер, которого она ждала с таким восторгом, окажется испорченным, за всю дорогу не произнесла больше ни слова.
Ничего не сказала она и после, когда час спустя делала на кухне котлеты. В первый раз за все время знакомства с Костей Рита готовила ужин без всякого вдохновения. А ведь котлеты по-киевски — ее фирменное блюдо! И потом, согласно их заведенному ритуалу, Костя сейчас должен был вносить в готовку свою лепту: мыть и резать овощи, готовить какой-нибудь замысловатый гарнир, просто развлекать ее, наконец! И время от времени обнимать сзади за плечи, прикасаться губами к впадинке над ключицей, покусывать ушко. Она привыкла к этим мелким заигрываниям и желала их, они были частью их продолжающейся затем всю ночь любовной игры. А что сейчас? Сейчас она в полном одиночестве сидит на кухне, с остервенением разделывает скользкую холодную курицу и, презирая себя, прислушивается к веселым голосам, что доносятся из комнаты:
— Ну вы даете, милая девушка! Сколько живу — а такого чуда еще не встречал. С поклонниками всегда, конечно, проблем не оберешься, это вам любой мало-мальски известный человек скажет. Но рисковать так, как вы, — и все только ради того, чтобы познакомиться! Самого меня пытались на тот свет отправить, это было. Одна сумасшедшая как-то подкараулила возле телецентра и кислотой пыталась плеснуть, орала что-то при этом, как в плохой мелодраме: «Так не доставайся же ты, дескать, никому!» В другой раз подвыпившие почитатели в ночном клубе чуть было не разорвали на части, с тех пор я в одиночестве и без охраны по таким рисковым заведениям не хожу… Были и просто истерички, письма писали с угрозами. Но чтобы ради меня пытаться отправиться к праотцам… Не делайте больше так, Вика.
— Я не буду, не буду. Но Костя… Можно, я буду вас звать просто Костя? Я ведь не знаю вашего отчества, да и так подумать — зачем такому, как вы, отчество? Вы же уникальный, один на всех, совершенно необыкновенный. Я по вечерам, когда телевизор включаю, — просто как солнышко ко мне домой входит… Знаете, все время, пока мечтала вас узнать, думала: он настолько замечательный, что его имя не должно больше принадлежать никому. Больше никто не должен называть мальчиков Костями, потому что Костя — один! И это вы!
«Ну и тупость, — думала Рита, сатанея еще и оттого, что нож, которым она орудовала, оказался тоже удивительно тупым. — Хоть бы для приличия свою лесть попыталась замаскировать, дубина стоеросовая! Плохо ты знаешь моего Костю, не купишь его на такую туфту… И вообще непонятно, чего она добивается?»
Но сама Вика прекрасно знала, чего она добивается, и Забелин, к Ритиному удивлению, оказался очень даже податливым на такую грубую и беспардонную, даже в глазах влюбленной Риты, лесть. Сидя в кухне, девушка с удивлением замечала, как увереннее, громче и тверже с каждой минутой звучит Викин голос. Слова
сыпались из Вики, как горох из прорванного мешка. А Костя смеялся в ответ, и вовсе не пытался
