неудачных попыток издавать романы из серии 'Star Trek' или серии легкой фэнтези. 'Fleuve Noir' открыла нам почти всех новых авторов начала девяностых, таких как Айердаль и Серж Леман — не говоря уже о бельгийце Алене де Бюсси, швейцарце Уилди Петоде или канадце Жане-Луи Трюделе. Единственным исключением стал Пьер Бордаж, блестящий романист, открытый региональными издательствами и взобравшийся на вершину славы всего за год!
Ситуация почти не менялась до 1995 года, когда почти одновременно стали выходить три новых НФ- журнала. Первым оказался 'CyberDreams', пожелавший стать французским эквивалентом 'Интерзоны'. Он сыграл важную роль в ознакомлении с новым поколением британских авторов, и опубликовал несколько французских рассказов.
За 'CyberDreams' вскоре последовали 'Bifrost' и 'Galaxies' (http://www.galaxies-sf.com), вышедшие в одном и том же месяце и предоставившие немного места для новых авторов. К настоящему моменту у каждого из журналов вышло около 30 номеров.
Вскоре вышли и две антологии французских рассказов, опубликованные крупным французским издательством 'J’ai lu', и составленные знаменитыми французскими авторами: 'Genèses' в 1996 году, составитель Айердаль, и 'Escales sur l’horizon' в 1998 году, составитель Серж Леман. За ними последовали вышедшая летом 1999 года 'Escales 2000', которую составлял я, и вышедшая в 2000 году 'Escales 2001'.
'Escales sur l’horizon' стала огромной книгой, включившей 16 рассказов и повестей, написанных 16 французскими и канадскими авторами. Она включает также очень важное предисловие Сержа Лемана, которое можно считать 'манифестом французской НФ' конца столетия. Обе антологии были хорошо приняты читателями, обе получили призы, и теперь пресса называет нас 'вундеркиндами французской фантастики'. Только не смейтесь!
Фактически же, хотя ситуация и улучшается — каждый крупный французский издатель создает или возрождает собственные НФ/фэнтези/готические серии, а публика, похоже, заинтересовалась тем, как будет выглядеть будущее (вероятно, сработал 'эффект миллениума') — для французской фантастики единственный путь к выживанию заключается в том, чтобы пересечь границы и найти читателей за пределами Европы.
И тогда мы вернулись в космос — где все это началось.
Хорошим примером авторов, работающих в этом направлении, служит Лоран Женефор (Laurent Genefort). Он один из наших вундеркиндов (ему тридцать лет, а на его счету уже почти столько же книг, и он знаменит как творец внеземных миров и странных планет. Женефор написал серию независимых романов, действие в которых происходит в галактике — но в галактике, некогда населенной очень древней расой 'вангков'. Вангки давно исчезли, но оставили после себя фантастическую коллекцию артефактов — от порталов, позволяющих путешествовать между далекими звездами, до целой планеты в форме 'сферы Дайсона', куда люди и другие существа были массово перенесены для какого-то эксперимента. Нечто подобное можно найти и в книгах других европейских авторов — вспоминается Алистер Рейнольдс с его 'Откровением', или Хуан Мигель Агилера.
Но, даже хотя многим французским авторам прекрасно известны культурные идолы и тенденции англо-американской фантастики, у наших книг свой четкий аромат. Вам следует отведать и нашего вина…
3. Типичные французские темы: искусство, плоть и ирония
На специфичность французской фантастики указать довольно трудно — при условии, что она действительно специфична, во что я верю. В восьмидесятые основное влияние на нее оказал, вероятно, сюрреализм, а также 'новый роман' и другие литературные эксперименты, но это касается в основном того, как мы пишем свои произведения, а не их содержания. К тому же у нас, в Европе, сюрреализм — часть культурного фона, поэтому трудно не поддаться его влиянию.
Я полагаю, что, начиная с конца семидесятых, двумя главными специфическими темами французской фантастики являются художники и музеи будущего — сборник молодых французских авторов, вышедший в конце 2002 года, тоже эксплуатирует эту тему, — и отношения с телом-плотью, рассматриваемым как экспериментальная территория.
Искусство будущего было центральной темой в 80-е, и она всерьез возвращается. Интересно отметить, что так называемое искусство, как его определяют в будущем, есть или террористический способ изменить общество (искусство как средство всколыхнуть массы и управлять ими), или абсолютное выражение свободы в пику тоталитарному государству. В недавно вышедшем сборнике 'Musées, des mondes énigmatiques' (Музеи, загадочные миры) большая часть историй описывает беглецов из внешнего мира, ищущих убежища в музеях. Некоторые попадают в ловушки и гибнут, некоторым на помощь приходят другие беглецы. Почти никого из персонажей не интересует искусство ради искусства. Если счесть это возможной метафорой реальной французской фантастики, то это весьма пугает.
Что же касается 'экспериментальной территории плоти', то эта тема, вероятно, связана с сюрреализмом — Дали, например, знаменит своей статуей Венеры Милосской с выдвижными ящичками. Поскольку научная фантастика часто считается литаратурой метаморфоза, то игра с идеей художественной перестройки своего тела — вполне естественная тенденция! Следует заметить, что подобная переделка тела весьма часто производится по артистическим причинам и без использования биотехнологических или научных штучек.
Должен еще добавить, что большая часть французских фантастов не является учеными — я одно из редких исключений — и не особенно интересуется наукой (во всяком случае, естественными науками).
4. Несколько персональных траекторий
За исключением хорошо опознаваемых литературных движений, упомянутых выше, и чье воздействие ограничено, французская фантастика в основном состоит из индивидуалистов, чьи траектории весьма отличаются.
Серж Брюссоло появился в начале восьмидесятых и начал выдавать ежегодно четыре-пять романов в очень сюрреалистическом стиле. Он стал весьма популярен и перешел на исторические романы и триллеры, публикуемые под разными псевдонимами. В его книгах вы найдете котов-альбиносов, продаваемых в комплекте с набором смываемых красок, чтобы вы смогли раскрасить их так, как вам захочется, или океаны, замененные сотнями миллионов карликов, которые живут в грязи с поднятыми руками и переносят корабли в обмен на еду. Разумеется, время от времени они плодятся, и тогда берега захлестывает приливная волна карликов, желающих захватить новые территории. Но у береговой охраны есть пулеметы…
Что же касается девяностых, то позвольте упомянуть:
Айердаль (псевдоним) — наиболее знаменит своими политическими космическими операми со сложными интригами и интересными женскими персонажами. Серж Леман, стилист с хорошим 'чувством необычайного', начал эпическую 'историю будущего' в начале девяностых. Пьер Бордаж — наш специалист по масштабным сагам и автор бестселлеров (после своей первой трилогии). Живущий в Африке Ричард Канал пытается сплавить мейнстрим с НФ в будущем, где доминируют африканоподобные общества. Роланд Ч. Вагнер, появившийся в начале восьмидесятых, черпает вдохновение в рок-н-ролле и юмористических описаниях внеземных обществ — он завоевал большую часть французских НФ-премий в 1999 году.
И уже восходит новое поколение авторов, сплавляющих воедино НФ, фэнтези и паропанк: Давид Кальво (чьи книги находятся где-то посередине между Питером Пеном и его фанатичными приверженцами), Фабрис Колин, Лоран Клозер и многие, многие другие.
